разговор. Сейчас ей очень кстати был бы совет матери, учитывая всё, что должно произойти.
– Я выхожу замуж, – тихо сказала Робин, зная, что эти слова ничего не значат для ее матери. – Я выхожу замуж и презираю мужчину, за которого собираюсь выйти. Нет… даже не так. Я боюсь его. – В этом заключалась уродливая правда. Несмотря на всю ее подготовку, Руслан приводил девушку в ужас. – И мне пришлось отказаться от мужчины, которого я по-настоящему люблю, из-за этого… этой змеи. Но у меня нет выбора, потому что я хочу спасти нашу семью и наш народ. Я злюсь.
Вот. Робин высказалась. Она впервые открыла чувства человеку, живущему в поместье Локсли. Девушка понимала, что ее мать никогда не ответит, но почувствовала, как тяжесть сваливается с плеч просто от того, что она произнесла эти слова. Они давили на нее подобно огромным валунам.
И тут Робин с потрясением увидела, как мать поворачивается к ней, чтобы ответить.
– Ты всегда поступала правильно, – произнесла леди Локсли. Впервые с того момента, как Робин отправилась на войну, ее слова звучали осознанно. Женщина обхватила нежными, слабыми руками руки своей дочери. Ее ладони опустились успокаивающим теплом на холодную кожу Робин.
– Мама? – прошептала она, не смея поверить в происходящее.
– Да, ты поступала правильно, – продолжила ее мать, – но всегда поступала неправильно по отношению к себе, моя прекрасная дочь. Моя замечательная дочь. – В ее темных глазах появились морщинки, похожие на улыбку. – Такая умная. Такая добрая. Такая верная долгу. Но ты должна жить свою жизнь для себя, Робин. Иначе ты вообще не живешь.
Робин плакала. Ей было все равно. Она не могла поверить, что ее мать дает ей совет. Что мама узнала ее. Действительно, по-настоящему узнала ее.
– Как я могу так жить, пока наши люди страдают, мама? – спросила она, отчаянно нуждаясь в ее поддержке.
Женщина похлопала Робин по руке. Легкий ветерок развевал ее длинные седеющие волосы, донося до носа Робин ароматы сандалового дерева и масла нероли. Успокаивающие запахи, которые напомнили Робин о добрых днях ее детства, когда семья еще не была разрушена изнутри.
– Ты поймешь, что делать. Ты всегда знаешь. Но не отказывайся от любви. Ты достойна большего, моя дорогая дочь. Не позволяй никому запугивать себя и морочить голову.
Робин обняла хрупкие плечи матери. Качели, на которых они сидели, покачивались на ветру.
– Спасибо тебе, мама, – прошептала она на ухо леди Локсли. – Спасибо, что ты здесь. Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, дорогая.
Некоторое время они так и сидели в приятной тишине, пока в конце концов глаза леди Локсли не начали стекленеть, и Робин поняла, что чудесное время, проведенное с матерью, подошло к концу.
Оставалось надеяться, что в будущем таких дней будет больше. И сегодня мать Робин сказала такие нужные для нее слова.
Робин поступит правильно. Да, она должна выйти замуж за Руслана Мержери, но это еще не значит, что она должна отказаться от всего остального. Она зашла так далеко, проживая несколько жизней, по необходимости скрывая свое истинное «я», и делала то, что необходимо.
Она отвела мать обратно в замок, а затем направилась в свою комнату.
– Выйди замуж за змею, освободи своих друзей, а потом делай то, что до́лжно, – снова и снова бормотала Робин себе под нос, готовясь к бессонной ночи. Утром ее ждала свадьба с Русланом, к которой она так и не была готова.
Она не знала, изменятся ли отношения с Дэмиеном, который держался на расстоянии, и от нее его поведение вовсе не зависело. Ему самому придется решать после того, как все наладится. Под ее контроль попадали только собственные действия.
Робин только надеялась, что он все еще сможет любить женщину, вышедшую замуж за герцога Мержери, разделившую с ним постель ради своего народа, ту, которая притворялась, что хочет монстра ради своих друзей и семьи.
– Верь в меня, Дэмиен, – взмолилась Робин, обнимая подушку и желая, чтобы он был рядом.
Внутри нее разгорелось крошечное пламя, начавшее наконец прогонять холод последних трех недель.
Глава тридцать девятая
Робин
В сотый раз за утро Робин разгладила руками несуществующие складки на изысканной юбке своего свадебного платья.
Вот и все. Я правда это делаю.
Робин подумала, что стоит ей открыть рот – и ее стошнит.
Дверь распахнулась, и она напряглась, когда Густав вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Девушка глядела на него, пока он стряхивал несуществующие пылинки с черного бархатного жилета. Он медленно перевел на нее взгляд и улыбнулся, отчего у нее по спине побежали мурашки.
Робин стиснула зубы. Еще этого сегодня не хватало.
– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – спросила она, выпрямившись во весь рост.
Пристальный взгляд шерифа прошелся по ней с головы до ног, и Робин тут же захотелось вырвать ему глаза. Он присвистнул.
– Какой прекрасный из тебя вышел трофей.
– Тебя здесь быть не должно.
– Вот тут ты ошибаешься. – Он неторопливо двинулся вперед и обошел ее. Робин следила за каждым его движением. Он протянул руку и провел пальцами по ткани на ее бедре. Она высвободилась из его объятий. Густав ухмыльнулся. – Давно нам не выпадало возможности поговорить по душам.
– Вряд ли сейчас подходящее время или место для разговоров.
Он хлопнул в ладоши со злым блеском в глазах.
– Вот тут ты ошибаешься. – Он прислонился спиной к комоду. – Время сейчас самое подходящее, и нам с тобой нужно кое-что обсудить.
– Выкладывай уже и уходи, – отрезала она.
Где отец? Он уже должен был прийти.
– Мы с тобой оказались в довольно затруднительном положении. Я тебе не нравлюсь, но я самый старый друг Руслана, его сторонник и советчик. – Его улыбка стала еще шире. – Ты мне не нравишься, потому что ты всегда оказываешься там, где тебя быть не должно, а еще герцог из-за тебя голову теряет.
– Мне жаль, что ты так чувствуешь. Пожалуйста, уходи.
Он покачал головой.
– Ты с детства совсем не изменилась. Руслан этого не видит. Он видит лишь женщину, которую хочет завоевать, и ценный кусок земли, который достанется ему через нее.
– Очень приятно, – пробормотала она.
К чему это он?
– Но в тебе кроется гораздо большее, не так ли? – спросил Густав. Он оттолкнулся от комода и снова начал обходить ее по кругу. – В детстве я был лишен многого, что дало мне прекрасную возможность изучать окружающих меня людей. Ты и твой брат всегда меня завораживали. – По ее
