машина понеслась на север.
– Расскажи, Джеральд, – попросила Беа, – расскажи мне про Линду. Мне кажется, я бы не прочь узнать ее поближе.
Джеральду не хотелось говорить о Линде. Когда после похорон он знакомил их, взгляд у Линды сделался ледяной, и Джеральд, к своему удивлению, даже разозлился. После этого он старался, чтобы они держались подальше друг от друга. Не хотел, чтобы они оказались на одной территории. Хотел сохранить Беа исключительно для себя.
– Она потрясающая, – произнес он и замолчал.
– Она та самая? – спросила Беа.
Джеральд на миг отвел взгляд от дороги. Хотел бы он сказать «да».
– Не знаю. А ты как думаешь?
Беа пожала плечами:
– Откуда же мне знать, Джи. – И она опять уткнулась в окно.
– А что у тебя? – Это было не простое любопытство, ему отчаянно требовалась правда.
– Ну, некоторое время я встречалась с парнем по имени Роберт, но несколько месяцев назад мы расстались. Он славный, но не мой прекрасный принц. А я не была его принцессой.
Беа долго молчала. Джеральд пожалел о том, что вынужден смотреть на дорогу, а не на ее лицо. На ее прекрасное лицо.
– Я любила Уильяма, – сказала она наконец. – И ты это знаешь.
Домой Джеральд возвращался кружным путем, по Куинси-Шор-драйв, петляющей вдоль всех изгибов берега. В аэропорту, вручая Беа фотографию – ту, где они втроем и которую он хранил все эти годы, он сказал:
– Я же обещал. Обещал, что верну это тебе, когда мы соберемся все вместе в следующий раз.
Беа, не в силах выдавить ни слова, молча поцеловала его в щеку, а он обнял ее, закрыв глаза и не желая отпускать.
Он подъехал к тому месту, где нашли Уильяма и его машину, остановился. Разулся, закатал штанины и по сырому плотному песку побрел к воде. Конечно, он знал, что Беа любила Уильяма. Просто не ожидал, что она скажет это вслух.
Милли
Милли немногое удалось узнать о поездке в Штаты. Беатрис все больше задумчиво молчала. Но Милли особо и не расспрашивала. Теперь она понимала, насколько Беатрис дорожит своим личным миром, как ей неприятны бесцеремонные вторжения в ее жизнь, особенно в жизнь с Грегори. Милли, впрочем, проявила чуткость и предложила дочери провести выходные в Шотландии, даже не намекнув, что рада будет тоже поехать, хотя ей, конечно, ужасно этого хотелось. Беатрис поехала одна и сказала потом, что это чудесное место. После возвращения Милли ее еще не видела. Но вчера вечером Беатрис позвонила и пригласила мать пройтись вместе по магазинам перед Рождеством.
– Хочу подобрать подарки для детей Уильяма, – сказала она, и Милли была очень тронута и благодарна за приглашение.
Они остановили выбор на нескольких книжках про медвежонка Паддингтона – для мальчика и наборе для вязания крючком – для девочки.
– А как же остальные? – словно бы невзначай спросила Милли.
– Не знаю, – призналась Беатрис. – Не знаю, что им подарить. – Она обратила на Милли глаза, полные слез. – Столько горя, мам. Не думаю, что они в настроении для подарков.
– Понимаю, – кивнула Милли. – В первое Рождество после смерти твоего отца я была в бешенстве от всего этого веселья.
Позже, когда они пробирались по запруженным народом улицам, Беа рассказала про Роуз и ее одержимость Кеннеди.
– Услышав про покушение, я сразу же подумала, как там Роуз.
– А ты была помешана на принцессе Маргарет, – сказала Милли. – Помнишь?
Беатрис улыбнулась:
– Конечно. В первый год в Америке миссис Джи повела меня покупать праздничное платье. И я хотела только такое, какое видела годом раньше на принцессе Маргарет.
– Тебе хорошо было с Джеральдом там, в Америке? – спросила Милли, сознавая, что нарушает установленные для себя правила, но удержаться она была не в силах.
– Да, – ответила Беатрис. – У меня будто появился новый друг. Новый старый друг. И я должна поблагодарить тебя за это, мама. Поехать на похороны Уильяма было очень правильным решением. Я не понимала, насколько это важно.
Милли улыбнулась, отвернувшись, чтобы Беатрис не заметила. Вернуться в прошлое она не может, не может изменить того, о чем сожалеет, но вдруг им с Беатрис удастся дальше не совершать ошибок.
Джеральд
Когда пришло весеннее тепло, Джеральд решил наведаться в Мэн, маме и Линде он сказал, что хочет навестить друзей в Коннектикуте. С тех пор как дом продали, он там ни разу не бывал, но теперь постоянно представлял там Роуз и Уильяма. Он злился на Уильяма, что тот ему об этом не рассказывал.
Раньше во время поездки он всегда сидел на заднем сиденье. Джеральд соскучился по этим видам в окне, когда высматриваешь море справа, отмечая по пути бензоколонки, церковные шпили и прибрежные забегаловки, где подают омаров. В городке он припарковался и отправился на рынок.
– Миссис Ласки, – обратился он к знакомой торговке, выглядевшей изрядно постаревшей.
Она посмотрела на него и не узнала:
– Простите. Мы знакомы?
– Я Джеральд Грегори.
– Ох ты ж божечки. – Она прижала ладони к щекам. – Точно, это ты. Как вырос-то, совсем взрослый!
– Ну да, – улыбнулся Джеральд. – Совсем взрослый.
– Мы скучаем по вам, ребята. Это ж сколько лет прошло?
– Семнадцать. Мы продали дом в сорок седьмом, вскоре после войны. Я бы хотел заглянуть на остров. Думал, может, сумею одолжить лодку?
– Да отчего ж нет. Там сейчас пусто. Джон присматривает за имуществом, он даст тебе ключи, посмотришь там все.
– Великолепно, – сказал Джеральд.
Ключи? У них никогда не было замков. Какой в них смысл?
Мистер Ласки проводил его до причала.
– Как раз подготовили лодки к сезону. Твоему отцу всегда нравился такой цвет.
Джеральд оглядел покачивающиеся у причала лодки, и вот она, оранжевая, которую отец рисовал снова и снова. У него в комнате висит одна из папиных картин, на которую он смотрит каждое утро, повязывая галстук.
– Отлично, – сказал он. – Приятно видеть, что почти ничего не изменилось.
– Можешь и на ночь там остаться. – Мистер Ласки протянул ключи. – Вот только холодно. Наверное, захочешь вернуться в город.
Джеральд кивнул и пожал старику руку.
Давно он не упражнялся в гребле, прошло несколько минут, пока руки поймали ритм. На полпути к острову он опустил весла и позволил лодке дрейфовать, течение потихоньку сносило его к югу. Было пасмурно и ветрено, облака неслись по небу. Джеральд снова принялся грести. Вытащив лодку на берег, он сначала углубился в лес. Тропинки, которые они проложили и по которым постоянно бродили, еще сохранились. Народные тропы, называл их папа. Кратчайший путь отсюда туда. Листья только-только начинали распускаться. Весна здесь наступает позже, чем на
