над городом неприступной цитаделью. С запада и с востока покой охраняли высоченные стены.
– Посмотрите на этот город, – восхищенно воскликнул Мемнон. – Разве Зевс допустит гибель столь чудесной жемчужины? А какие стены крепкие! Александр обломает зубы, разгрызая сей орешек.
Отряд миновал глубокий ров по деревянному перекидному мосту. Арочный проем с подъемной решеткой, словно каменный рот, поглотил путников.
В самом городе белокаменные дома соперничали по красоте друг с другом: портики с колоннами, мраморные лестницы, цветущие палисадники. На широких площадях стояли статуи богов и героев, весело плескались фонтаны. Зеленели фруктовые сады. Перед величественными храмами благоухали цветники. Стройными рядами росли молодые оливы. В тени смоковниц ожидали притомленных жарой горожан, каменные скамьи.
Жители в красивых просторных одеждах улыбались, радостно приветствуя воинов. Даже не верилось, что сюда крадется беда. Вскоре этой идиллической жизни придет конец. Аромат садов сменит вонь от пожарищ. Вместо домов и храмов останутся безобразные груды камней.
Возле большого красивого дома с выступающим вперед портиком, украшенным конной статуей наверху, Мемнон спешился. Выбежала целая свора слуг. Родосец обратился к Фидару:
– Приглашаю вас к себе. Вы – мои гости.
Они поднялись по широким мраморным ступеням. В тени портика, меж изящных круглых колонн притаились грозные каменные львы, охраняя вход. В просторном доме царила приятная прохлада, и витал аромат воскуриваний.
– Лошадей в конюшню, задать корму, – распорядился Мемнон. – Вот этому лохматому зверю дать мяса, – указал он на Репейника. – Девушке отвести лучшие комнаты в гинекейе134 и приставить двух служанок. Для меня и для моих друзей приготовьте лакониум и еды побольше. Вина финикийского принесите.
Не успели путники снять одежды, чтобы окунуться в мраморные ванны с теплой водой, как смотритель дома доложил Мемнону:
– Господин, тебя срочно хочет видеть тиран Галикарнаса Оронтобад.
– Я не могу его принять. От меня несет конским потом, одежда вся в пыли.
– Господин, он очень настаивает, – не отставал слуга. – С ним сатрап Бактрии Бесс.
– Кто? – воскликнул удивленно Мемнон. – Сам Бесс! Откуда он здесь? Его-то я не могу заставить ждать. Эх, придется отложить помывку. Зови гостей во внутренний двор. И подай прохладного вина с фруктами.
Квадратный внутренний двор в доме Мемнона оказался просторным, шагов сорок каждая сторона. По периметру двор обрамляла колоннада. Пол вымощен разноцветной галькой, словно каменный ковер. Посредине возвышался алтарь Зевсу Геркейскому в виде мраморного куба. Сверху стояла медная чаша. В ней трепетал неугасаемый огонь. Тут же располагались каменные скамьи для отдыха.
Вошли двое мужчин. Один в одежде эллина: белый легкий гиматий, мягкие сандалии на ногах. Второй – перс в длинной одежде с вычурным орнаментом по краю. Высокая войлочная тиара на голове. У обоих мощные плечи и уверенная походка воинов.
– Мир дому твоему, – пожелали они.
– Очень бы хотелось, – ответил Мемнон. – Рад вашему приходу. Благородный Бесс, – обратился он к персу. – Тебя ли я лицезрею? Что заставило столь важную особу тащиться через всю страну из самой Бактиии?
– Я верно служу своему правителю, как велит мне учение Ахуры Мазды. Куда он прикажет, туда и направляю свои стопы, – ответил невозмутимо перс.
Слуга подал гостям вина.
– Прошу простить меня и моих друзей за пыльную одежду. Мы только с дороги.
– Можно доверять тем, кого ты называешь друзьями? – спросил Оронтобад, подозрительно окидывая взглядом Колобуда и Фидара.
– Вполне, – беспечно ответил Мемнон. – Вот этот юноша, – он похлопал широкой ладонью по плечу Исмена, – чуть ли не на себе вынес с поля боя Арсита.
– Надо же, – в холодном взгляде Бесса мелькнула искра уважения. – Я слышал оправдания Арсита. Он рассказывал, как его ранили, и упомянул что-то о своем спасителе. Юношу можно, нет – нужно наградить. Уберечь командира от гибели – святая обязанность телохранителей, но является подвигом для простого воина. Он поступил достойно. Только напрасны его старания. Собака – Арсит должен был умереть вместе с теми, кого он повел на эту бойню. Да позаботится об их душах Ахура Мазда.
– Арситу еще не отрубили голову? – усмехнулся Мемнон.
– Еще нет.
– Наверное, он в поражении обвинил меня? – испытывающее взглянул на Бесса Мемнон.
– Арсит, как благородный мужчина, всю вину взял на себя, – глухо ответил сатрап.
– Вот как! – смутился Мемнон. – При встрече попрошу у него прощения за столь недостойные мысли.
– Но и ты виноват не меньше, – бросил ему упрек Оронтобад, до этого молчавший.
– А что я мог сделать? – развел руками родосец. – Мои советы никто не хотел слушать. Сатрапы думали, что перед ними предстанет толпа облезлых пастухов с македонских гор, совсем забыв, что пастухов этих обучал сам Филипп, закалил в тяжелых боях, вооружил, как следует…
– Поведай нам, как все произошло, – попросил Бесс.
– Даже вспоминать не хочется, – вздохнул Мемнон. – Арсит вам не рассказал? Ах, да, его же по голове стукнули в самый разгар. Сражение проходило примерно так: мы выстроились на берегу Граники. Было решено ждать нападения македонской конницы. Забросать врага дротиками, а потом уничтожить в ближнем бою. Затем обойти пешую фалангу с тыла и разбить. Может, все так и получилось, если бы мы бились с Филиппом. Но тактику Искандера понять невозможно. Кто мог предположить, что он, сам, лично, возглавив гетайров, кинется в атаку, прямо с марша, не дав воинам передохнуть…
– Подробнее расскажи о его атаке, – попросил Бесс.
– Время перевалило за полдень. Мы подумали, что яваны устали от длительного перехода и предпримут какие-то действия только следующим утром. Ошиблись. Искандер тут же послал в бой продрому. Подставил легкую кавалерию, как приманку. Вся наша конница, что стояла в центре, рванула в реку. А продрома отступила, заманив наших всадников под перекрестный обстрел лучников. Сообразили поздно. Откатились назад, неся потери. Еще половина нашей конницы барахталось в воде, а Искандер с гетайрами рванул в центр, напролом. У нас не осталось дротиков, а все лучники сосредоточились на левом фланге. Гетайры беспрепятственно переправились и как ножом разрезали строй пафлагонцев.
Искандер скакал впереди, бесстрашно подставляя грудь стрелам и копьям. Такой смелости можно только позавидовать. Все сатрапы тут же кинулись к нему. Каждый хотел отличиться, убив предводителя дэвов. Не вышло. Он – как заколдованный. Все смельчаки там и полегли. А гетайры глубоко вклинились в наши позиции и ждали подхода фаланги. Сариссафоры уже вступили в воду. Тактика понятна: как только фаланга закрепится на берегу – ее обратно не спихнуть. Чтобы этого не допустить, призвали на помощь конницу с правого фланга. Вроде бы фиссалийцы, возглавляемые Парменионом, начинали пятиться, и от них никакой угрозы не исходило. Так мы ослабили свой правый фланг, чтобы удержать центр. Но хитрец Парменион воспользовался этим,
