но заметно просветлел. Млада лукавила: пусть она много лун не брала в руки лук, а стреляла из него отменно. По-другому арияш не готовили. И, коли у вельдчонка обнаружится хоть малая толика способностей и усердия, он станет одним из лучших стрельцов в княжеском войске.
Если отрокам и не понравилось, что Млада взялась обучать вельдчонка вместе с ними, они хорошо это скрывали. Лишь иногда можно было видеть их недобрые взгляды, направленные на нового товарища. А Рогл, казалось бы, по-прежнему ничего этого не видел. Во все глаза он смотрел на Младу, во все уши слушал, что выгодно отличало его от других отроков, которые частенько отвлекались или начинали переговариваться между собой. Как будто вельда вела теперь цель, которой он обзавелся, пока сидел в темнице. Оно и понятно: доверие в дружине ему еще только предстояло заслужить. В то время как другие парни считали, что еще пару лет рутинной подготовки – и они точно кмети. Но уже сейчас можно было сказать, кто из них при этом станет настоящим воином, а чье имя при встрече воеводы не сразу и вспомнят.
И вечером первого дня обучения Млада, отправляясь в трапезную, оставила Рогла упражняться на ристалище в свете факелов. Уходить вместе с отроками он наотрез отказался и все упрямо вскидывал лук, попадал то в самую середку мишени, то мимо. Тихо ругался сквозь зубы, собирая стрелы, и становился с оружием на изготовку снова. Значит, быть кровавым мозолям на его пальцах поутру.
– А ты, видать, твердо решила вырастить того, кто тебе потом в спину нож всадит? – плеснул в спину Младе насмешливый вопрос, когда та проходила мимо одного из длинных и шумных столов трапезной.
Кмети, до того громко переговариваясь и хохоча, замолчали. Многие из них уже знали, что в таком тоне разговоры с Младой лучше не заводить. А этот, видать, решил на своей шкуре проверить. Она обернулась и окинула взглядом широкоплечего, почти как Медведь, дружинника. Только волосы его были светлее, а лицо – у́же. Вышивка на рубахе выдавала в нем древнера – а те, как известно, любили лезть на рожон.
– А ты подойди ко мне да попробуй всадить нож в спину, – проговорила Млада ласково. – Я даже глаза закрою, чтобы тебе легче было.
Парни хохотнули, но некоторые смолчали, поглядывая на задиристого кметя. Тот, впрочем, ссориться с Младой, похоже, не собирался. И только почуяв это, дружинники снова расслабились, а кто-то тут же потерял интерес к их разговору.
– Я б со спины к тебе за другим делом подошел, да вот детей еще хочу заиметь попозжа, – усмехнулся древнер. – Так что не стану.
– Нечего тогда языком молоть, – Млада дернула плечом и пошла дальше.
– Ты просто поосторожней с ним будь. Коль скоро его из темницы выпустили. Глаз у него нехороший. Замышляет вельд что-то.
То, что древнеры по-прежнему сохранили связь с богами и духами своего племени не в пример лучше других в княжестве, Млада знала. Даже старейшины их племен были еще и волхвами, которых опасались все соседи. Во многом, что случалось вокруг, древнеры видели знаки и предзнаменования, зачастую недобрые. Вот и кметь, который, поди, с самой юности в дружине живет, якобы что-то почуял. Так что нечего удивляться его словам.
Да, Рогл стал гораздо угрюмее после того, как посидел в темнице – да и кто бы на его месте радовался. Но в поведении или даже во взгляде вельдчонка Млада не видела угрозы для других. Пока что.
Закончив с вечерей, она решила перед сном прогуляться до сада, который с недавних пор ей полюбился. Уж больно хорошо и тихо там было. Яблоки уже почти совсем осыпались, и теперь воздух наполнял сладковатый дух перезрелых, а то и подгнивающих плодов. Сквозь оголившиеся ветки проглядывал свет луны, рассекая землю мудрено переплетенными тенями. Правда, капища Млада избегала. Не понравилось ей, как встретили ее здешние боги, пусть это все могло просто привидеться. И даже после нежданной помощи во время испытания железом она не стала им больше доверять. Да и, чего таить, старалась меньше думать о том странном случае. Ладно хоть князь не позволил расползтись по дому слухам, которые могли бы со временем стать опасными.
Снова и снова разглядывая начисто зажившую ладонь, Млада неспешно шла между дружинных изб, когда услышала в отдалении тихую возню. Как будто кто-то шептался и толкался за углом. Сквозь плотные сумерки она увидела, что рядом с ристалищами за стеной избы прячутся пятеро отроков. Те приглушенно разговаривали да то и дело поворачивали головы в сторону Рогла, который все с тем же упрямством, будто стремясь вконец измочалить мишень, продолжал стрелять из лука. Руки его заметно дрожали от натуги, правый локоть уже не хотел подниматься на уровень глаз, да и промахов стало, по всему, гораздо больше. Но, словно одержимый, мальчишка не торопился покидать стрельбище.
Парни наблюдали за ним недолго, а затем, решившись, кучкой вышли в круг света. Млада, тихо ступая по чавкающей земле, последовала за ними. Не то чтобы она собиралась вмешиваться, но и без присмотра мальчишек оставлять негоже.
Рогл обступивших его полукольцом отроков заметил не сразу, а увидев, настороженно замер с опущенным луком в руке. Молчаливое изучение друг друга длилось недолго.
– Сколько ни пыхти, а кметем тебе все одно не стать, – скучающе заявил один из парней.
Его звали Юрско. Среди отроков, которых обучала Млада, он был самым безалаберным и шумным. От таких только и жди какой заварушки. Они до взрослых лет стреляют в воробьев из рогаток и на дальность плюются ореховой шелухой. А позже пугают девиц из-за углов или задирают им подолы, где ни попадя. А уж в драках – шебутнее не найдешь. И потому с лица Юрско редко когда сходили синяки, а нос его давно был сломан. Но из отроков парня не гнали. Пусть он и часто отлынивал, но был не по летам силен и высок, впрочем, как многие из племени тривичей.
Рогл исподлобья оглядел Юрско и его товарищей и переложил лук из одной руки в другую.
– Это время покажет, кто кем станет, – ответил он так, будто булыжником припечатал.
– Да ты, вельдский огрызок, никак вровень с нами встать хочешь? – все сильнее распаляясь, выступил вперед Юрско. Остальные покамест помалкивали. – Думаешь, Младка тебя из темницы вытащила, так все? Зубы можешь скалить?
Младка, значит. Вот же гаденыш!
Млада оперлась плечом на стену избы, в тени которой скрывалась, и, сощурившись, примерилась к отроку. Пакостить из обиды она, конечно, не
