я. — Удивительно, что Арделл направила вас на отлов веретенщиков. Как по мне, вам куда больше подходит убалтывать старых сплетниц.
Единственное, чего я достигаю — лёгкая заинтересованность на его лице. Устранитель явно не прочь ещё позабавиться, но тут вступает Мел. С вопросом, не собираемся ли мы сбежать в Дамату и связать себя Полным Брачным. И финальным аккордом «Заткнитесь, работать надо, Мясник, где у Виверрент любимые места?»
Нэйш это выяснил, а потому мы, к счастью, разделяемся. Я и Мелони продолжаем работать в оранжерее, устранитель отправляется в замок.
И мне показалось — или в рукаве его сюртука зияет изрядная прореха?
Время утекает весенним ручьём. С ним утекает наша удача — уходит вместе с роком в белом. Последнего веретенщика нет и следа, к тому же ещё Мел в изрядно дурном настроении. Всё-таки предлагаю ей отдохнуть — и принимаю на себя все залпы всех орудий, как сказали бы моряки.
— В Водной Бездони высплюсь, Морковка! Хочешь — сам иди прикорни у кого на коленочках. М-мантикоры печёнка, что ж тут творится…
— Остался ведь только один — или ты обеспокоена из-за этого… из-за Нэйша?
Мелони раздражённо потирает лоб, но вдруг успокаивается.
— Конфетка говорит, эту мразь явно кто-то колданул на везение. Или он в котёл с чем-то таким упал, а по пути головой ударился — в общем, с ним так всегда. Я о другом — ты что, не видишь, что творится? Сколько укусов среди слуг было за эту ночь? И за утро?
Нисколько. Впрочем, может быть, нам просто не докладывали, потому что всегда вовремя находилось лекарство — поцелуй любви. И мы ведь успели убрать двух веретенщиков с полуночи до утра. Мел читает по моему лицу эти возражения, потому что кивает в сторону Сиреневого грота.
— Этот что там делал? Дрых в накидочке? Не питался и в засаде не сидел. Выполз, только потому что Мясник в эту пыльцу перемазался. Ты про Сонный Мор читал?
Я читал. И в детстве, и те книги, которые откуда-то раздобыла на рассвете Гриз Арделл — их я торопливо пролистал между двумя патрулями. И понимаю, что хочет сказать мне Мел: веретенщики так обычно не действуют. Они не затаиваются в засадах подолгу — двигаются по территории, кусая всех, кто встретится на пути.
— Может, это какие-то ненормальные веретенщики?
— Угу. Тоже в котелок упали или башкой приложились. Ладно, пошли ещё пару беседок поглядим.
Однако вскоре слуги Виверрент зовут нас в Розовую Ротонду, на общий совет.
В этой просторной каменной беседке мы с Мел побывали уже несколько раз — её сложно миновать, когда прочёсываешь оранжереи. Конструкция внутри конструкции, — она похожа на изящный, разукрашенный резьбой фонарик. Только вместо лампы внутри — фонтан в виде плачущей розы. И плетистыми розами увиты колонны — гладкий мрамор, которого не касались ветра. Алые и белые бутоны — и тонкое покрывало лепестков на полу. Под куполом — замысловатая лепнина в форме цветов. И особый свет — рассеянный и мягко-медовый, какой бывает во время закатов позднего лета.
Созданное для отдохновения место — а теперь в нём намечается собрание «тела». Гриз Арделл коротко кивает, когда мы с Мел, когда мы — занимайте места. Она удручена чем-то и обеспокоена — а вот проклятый господин Нэйш, напротив, выглядит отдыхающим. Он уже избавился он порванного сюртука, подвернул рукава — и несчастная Уна, расположившаяся по другую сторону от фонтана, кажется, не дышит. Хаата, которая сидит недалеко от неё, кажется спящей и почти погружённой в розовый куст у самого выхода. А Аманда вся светится удовольствием, озирает беседку, кокетливо поправляет платье на плече и лукаво посматривает на Лайла Гроски…
Он в ответ не глядит. Гроски бледен и тревожен и выглядит едва ли не центральным действующим лицом этого внезапного совета. Он нервно потирает руки и шепчется с Гриз Арделл, причём я слышу обрывки странных фраз: «…точно уверена?», «авантюра какая-то» — и несомненное предложение «по башке и в мешок».
Гриз обрывает его жестом, который можно истолковать как «Всё обговорено». И, прежде чем я успеваю задаться вопросом — зачем нас вообще собрали — она кивает Гроски, как бы говоря: «Начинай».
Мой сосед по комнате тяжко вздыхает. И происходит удивительное преображение.
Вместо знакомого мне Лайла Гроски в Розовой Ротонде откуда-то берётся законник. Нет, даже сыщик — из детективных историй, прочитанных в детстве. У него такой же проницательный прищур, лукавая усмешка и неторопливые жесты.
У него даже слова такие же.
— Господа, я вас созвал, чтобы сообщить кое-что о расследовании, которое мне поручили вести. Пока что факты выглядят следующим образом…
Лайл расхаживает неторопливо вокруг фонтана, и перед нами один за другим встают поразительные этапы расследования: домик для удобрений, магнат Дэриш и его сын (тут Гроски подробно воспроизводит разговор четверых злоумышленников, которых подслушал юный Следопыт). Зловещая лаборатория в землях Шеннетена, допрос злосчастных наёмников, а потом логово посредника Гильдии Чистых Рук.
— Самой интересной находкой, — говорит Гроски, ни на кого не глядя и не прекращая мерно шагать, — конечно, стала эта пыль. «Пыльца фей», как её назвали те наёмники. К тому времени наша группа в замке уже познакомилась с действием этой пыльцы. Кто-то нанёс её на туфли госпожи Виверрент — должно быть, просто просыпал на её пути. Или, скажем, насыпал на растение, мимо которого она должна была пройти — там ведь повсюду растения в кадках, цветы в вазах, так? Легко что-то задеть.
Он зачаровывает — своим рассказом, непривычной властной уверенностью на лице. И все взгляды обращены на него. Только Гриз Арделл глядит прямо в струи фонтана и совсем не слушает.
— И, поскольку все слуги прошли проверку, напрашивается неутешительный вывод. В комнате, куда вошла Касильда Виверрент, кроме слуг присутствовали только мы. Все те, кто сейчас здесь.
Звучит, как нечто безумное — веретенщика на госпожу Виверрент попытался натравить кто-то из нас? Единый и ангелы… кто-то подкупленный? Околдованный? Или имел место шантаж? Или желание поэкспериментировать? Я невольно гляжу в сторону Нэйша: он слушает Лайла, слегка приподняв брови. Мог он пойти на такое? Или Аманда — нойя, которую Гриз почему-то называет целительницей?
Гроски длит и длит паузу, а я с дрожью вспоминаю Корабельную Ночь и его рассказ о Рифах, о тёмных вехах прошлого.
— Самым простым было бы прогнать нас всех через эликсиры правды, — говорит Лайл, возобновляя своё хождение вокруг фонтана. — Но это не требуется. Видите ли, я подумал… получается, тот, кто просыпал эту пыльцу на пол — или на
