сообщении. Кто-то осыпал «пыльцой фей» туфли Виверрент, кто-то… из наших?
— Вы уж простите, господин Гроски, но ваша биография разве только не кричит ещё, что вы из Гильдии. Когда мы стали проверять группу — это было настолько ясно, что даже тревожно, я же говорил. Напрашивался один вывод: вас ввели в группу для заметания следов и отвлечения внимания. Основным диверсантом был кто-то другой. Версия со слугами отметается — их проверили. Это кто-то из вашей группы. Вы не догадываетесь — кто может быть этим таинственным наёмником Гильдии?
Я прикрыл глаза и выстроил их в ряд: «клык», «дыхание», «кровь», «чутьё»… все, сколько нас есть — все, кто явился в Цветочный Дворец.
— Лучший наёмник — тот, кто никогда не подписывал контракт. Это кто-то, кто не служит Гильдии. Или не знает, что он ей служит.
— И вы знаете, кто?
Можно было долго обсасывать подозрения. Обгладывать до косточек: Янист — последний, кто пришёл; нойя, говорят, легко подкупить; Нэйш сам по себе подозрителен…
— Да. Я знаю.
— В таком случае давайте пригласим сюда Гриз Арделл, — ничуть не удивился Шеннет. — И совместно решим, что сделать с этой досадной помехой. Вы ведь всё равно хотели поговорить со своим начальством? Да?
Глава 11
ЯНИСТ ОЛКЕСТ
Судьба настигает пятого веретенщика около полудня.
Впрочем, Нэйш — это скорее рок. В похоронно-белом, исключительно безжалостен и склонен к истязаниям всех вокруг. И любит заигрывать — а потому сперва о чём-то болтает со служанками, а потом срывает нас с Мелони с прочёсывания территории.
— Сиреневый грот — одно из любимых мест госпожи Виверрент. Вы же его ещё не осматривали? Вам точно придётся по вкусу, господин Олкест, — служанки говорят, это место прямо создано для романтических мечтаний.
Можно ли посчитать романтическим мечтание упокоить проклятого устранителя где-нибудь в кустах роз? Мел она смотрит на Нэйша с совершенно определённым интересом, пока мы идём к тому самому гроту. Тем более, что тот переключился на неё:
— Вы ведь работали с приманкой? И кто из вас… Мелони, ты же это несерьёзно? Знаешь, на месте веретенщика — не думаю, что я бы на тебя польстился.
— Будь на его месте и подохни, — чеканит Мел, пригвождая меня взглядом к живой изгороди из розовых камелий. Я полночи и утро убеждал её, что роль приманки лучше отдать мне. Под конец мы едва серьёзно не поссорились.
— Господин Олкест, не сомневаюсь, что вы предлагали себя. Как охотник Мел вас превосходит, ей лучше действовать со стороны, а если что-то пойдёт не так… кажется, у вас тоже несколько больше шансов.
Я молчу и терплю гнусные намёки, и даже почти не краснею. Потому что если что-то пойдёт не так и тварь укусит меня…
— Впрочем, чувства… сложная материя. Непредсказуемая — особенно что касается нужного накала взаимности. И вы ведь слишком ценны, не так ли, господин Олкест. Кто ещё смог бы так блистательно добыть нужные сведения из пожилых аристократок. Но здесь столько хорошеньких служанок — невинных, влюблённых…
Терпение подходит к концу, но меня опережает Мел.
— На черта они нам. Ты ж весь такой неотразимый. Была б я веретенщиком — точно бы за всякое тебя кусанула.
Я давлюсь неуместным хохотом. Нэйш приподнимает углы губ, отчего возле них чётче проступают два полукруга — словно отметины, где должна остановиться улыбка.
— Не люблю выступать в роли приманки. Но после такого комплимента…
Сиреневый грот — душистое переплетение ветвей, лиловых и белых кистей. Цветы полные, как виноградные гроздья, свешиваются над искусственным гротом из крупных камней. Шумит маленький водопад — стекает по боку грота, падает в ручей. Внутри — мягкий, тёплый, наполненный размеренным шумом воды полумрак. Резная скамья в половину стены. На пол небрежно сползла синяя накидка. Несколько тяжёлых медных светильников расставлены по полу.
И лёгкие бирюзовые отсветы в воздухе, и пахнет весной.
Мел поднимает ладонь: стоять. Обводит взглядом пещеру и принимается потирать Печать.
— Под скамейкой, на накидке. И у входа. Не пожалели, с-сволочи.
— Следы?
От благодушия Нэйша не осталось следа, глаза превращаются в два прозрачных камешка. Мел качает головой.
— Вокруг куча народу топталась, дорожка каменная. Запах глушится цветами.
Нам повезло, что никто из работников или служанок не зашёл внутрь.
— Будь снаружи, — бросает Нэйш в сторону Мел. Меня он словно перестал видеть — так мне кажется до того момента, как в меня не прилетает белым сюртуком.
Нужно возмутиться или отшвырнуть сюртук — но я стою молча. Смотрю, как Нэйш перетекает — иначе не скажешь — в грот. Приоткрывает светильники, осматривается — в правой руке у него словно из ниоткуда берётся охотничий нож.
На нас устранитель больше не глядит — протягивает длинные пальцы и самыми кончиками касается скамейки там, где она поблёскивает бирюзовым.
Прохладная ткань таллеи кажется в моих пальцах сброшенной чешуёй. Мы с Мелони застыли у выхода — два холодовых амулета и нож. И я не знаю, чего я жду — может, что веретенщик не появится? Или что он, как выражается Нэйш, не польстится на «клыка»? Или что Нэйш промахнётся, и веретенщик его всё же укусит? Впрочем, непонятно, что в таком случае станет с бедной тварью.
«Без шансов», — цедит Мел сквозь зубы, и я согласен с ней. Разве может быть невезучим рок?
Веретенщик выскальзывает из складок накидки — разноцветная капля, которую едва можно отследить глазом. Я не успеваю вскрикнуть — лезвие ножа оказывается точно в середине тела ящерицы. Пригвождает тварь к скамье.
— Отличный улов.
Нэйш присаживается на корточки в двух шагах от веретенщика и терпеливо ждёт, пока стихнут конвульсии. Потом выдёргивает нож.
— Остался один. Думаю, стоит проверить другие места, в которых любила бывать Касильда Виверрент.
«Без тебя не поняли», — прилетает со стороны Мел, а устранитель уже направляется ко мне — забирает сюртук.
— Неоценимая помощь, спасибо. Удивительные создания, да?
Нэйш достаёт из кармана белоснежный платок и сперва тщательно оттирает кончики пальцев, потом стирает малейшие следы крови веретенщика со своего ножа.
— Счастливая случайность, что никого из всей группы не укусили, однако… Материал для исследований мог бы быть таким необычным.
Он стоит теперь в шаге от меня, а говорит благожелательно и совсем негромко — только взгляд его, застывший и жёсткий, уходит куда-то поверх моей головы.
— Вот, к примеру, в том маловероятном случае, если бы я промахнулся пять минут назад. Интересно, кого из группы пришлось бы пригласить? Малышку Уну? Или кого-то другого? Или если бы вы…
— Знаете, господин Нэйш, — не выдерживаю
