Елена Кисель
Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
ПЕРЕКРЕСТЬЕ. СТРОКИ И СНЫ. Ч. 1
«…однажды она мне рассказывала о дневниках,
которые ведут главы и наставники варгов — это память,
которая остаётся от них для потомков.
— Но не все мы наставники. Что останется от нас? — спросила я тогда.
— Наведённые мосты, — ответила она, но я была слишком мала, чтобы понять.
Тогда мне ещё казалось, что записать можно — всё».
ГРИЗ АРДЕЛЛ
Сундучок с виду прост. Ни изящной резьбы, ни замысловатой ковки, ни артемагических замков. Тёмный, скучный сундук — в самый раз, чтобы расположить в нём дюжину таких же скучных, среднего размера книг.
Незамысловатый сундучок, а возьмёшь — покажется непомерно тяжёлым. Приблизишь к глазам, сощуришься — и углядишь в тёмном дереве словно огнистые проблески, тёплые завораживающие переливы…
Тот, кто дарил сундучок на Перекрестки, сказал так: «Ты не любишь бесполезных подарков. Это тейенх, тёплое дерево. То, что внутри, сохранится даже в самом сильном пожаре — дерево Дарителя Огня только становится красивее от пламени, но не пропускает жар внутрь. Ещё оно всегда тёплое… впрочем, тебе не грозит замёрзнуть когда-нибудь. В таких ларцах часто хранят важные документы. Памятные реликвии. Даже сокровища».
Она взяла погладила шелковистое дерево — ощутила вечное тепло тейенха. «Почему же ты не хранишь в нём реликвии или сокровища?» — «Потому что мне плевать на реликвии, а единственное моё настоящее сокровище… вряд ли захочет спрятаться в сундук».
Сундук теперь наполнен памятью и сам — память.
Гриз открывает его вечерами. Коротко проводит пальцами по тёмной полированной крышке — приветствие, от которого теплеет ладонь. Тайная пружинка сбоку. Бережно поднять крышку.
На дне притаилась пачка писем, обёрнутых в жёсткую почтовую бумагу — больно перечитывать, невозможно сжечь. Рядом с письмами, всё в той же бумаге — портрет, который никогда не достаётся, не открывается… вот уже скоро будет семь лет. Сбоку притаились перчатки из мягкой кожи, отличное шитьё — дар на последние Перекрёстки. Гриз примеряла перчатки четырежды, крутила так и этак — и прятала обратно в сундучок: пусть полежат до подходящего случая. Они пропитаны защитным составом, но в питомнике никакие составы не помогают: рукавицы из кожи яприля рвутся и пачкаются… словом, жалко.
Большую часть сундучка занимают тетради. Их десять, каждая — толста как книга, оплетена в кожаный переплёт. Красивые тетради, с листами, пропитанными составами от времени и потускнения чернил — ещё один подарок, от той, которую взяла земля.
— Пусть будут у тебя, — говорила она осенним вечером. — Было дело, дарил мне один человек… «для лучшей из наставниц варгов», так он сказал. А я всё берегла и писала в других. А ты пиши в этих, пусть пригодятся. Пиши и меня вспоминай.
Они проговорили тогда весь вечер — пятнадцатилетняя Гриз Арделл и одна из лучших наставниц варгов, перед болезнью которой оказались бессильны зелья умельцев общины и дружественных нойя. А ночью наставница варгов встала с постели так, словно была молодой. И Гриз поддерживала её под руку, пока та обходила общину — прощаясь с домами, с людьми в них и с животными возле домов. Сидела рядом, когда та с усталым вздохом опустилась на постель из осенней листвы и откинула голову, глядя на звёзды, и в открытых глазах навсегда проросли извивы тёмной зелени.
К утру деревья одели тело в золотистый саван.
Дневники лучшей из наставниц остались в общине добавились к сотням таких томов-тетрадей. Память общины, средство связи с прошлым, источник знаний о зверях и их обычаях, тревожная летопись людских безумств. Теперь по дневникам той, глаза которой были так похожи на глаза Гриз, учатся маленькие варги. Наверное, тоже вздыхают: томов так много, кажутся бесконечными как жизнь, а на реке такой заманчивый лёд, и так весело танцевать на голубоватой глади…
Свой дневник Гриз начала вести через три года после того, как покинула общину. Тогда уже стало ясно, что не быть ей наставником варгов, и поперёк ладони легли первые глубокие зарубки, и затерялся след того, чей портрет она иногда только трогает через бумагу кончиками пальцев, с неизменным ноющим чувством в груди.
Заметки о животных — после середины тетради. «Альфины», «вивернии», «гарпии», «грифоны». Возле каждой заметки — дата и примечание на полях «корм», «привычки», «Дар», «лечение», «размножение». Бывают другие: «внезапно», «важно», «что за…?!».
«Тхиоры очень понятливы и легко откликаются на объединение с разумом варга. В круг хозяев пока явно включают меня и Мел, с симпатией выделяют Йоллу. Вольерных после первой девятницы не пытаются атаковать. Однако установка «Все, кроме хозяев — добыча» — очень серьёзная и поддаётся медленно работе медленно…»
«Единорог-драккайна Вулкан проявляет живой интерес к сородичам. Скучает без общения и игр. Кажется, удалось до него донести, что остальные единороги устроены иначе и не могут выдыхать пламя. Завтра попробуем поместить в соседний от Принцессы загон, под пламягасилкой».
«Плохой аппетит яприля Пьянчужки — обычный запор».
«Йоссы Вафелька и Ромашка быстро оправляются, у Ртути сегодня был жар и нагноение ран. ”Длань Девы“, видимо, на даёт нужного эффекта, попытаемся ввести ”Зимний штиль“».
«С чем связаны сбои в поведении халадриана Сирила — пока неясно. Продолжает петь брачные песни. Сегодня — крики вроде ”Красавица! Красивые! Любви!“ Крики пронзительные и постоянные, завешивание клетки не помогает, варжеское единение тоже. Горевестник уверен, что пришла весна, и разубедить его пока не получается. Впрочем, в практике варгов встречались случаи, когда горевестники видели, что им подберут пару…»
Первой части тетради не должно быть вовсе.
«Пиши, что с тобой случается каждый день», — не глупо ли. Вместить на бумагу тысячи дел. Десятки тысяч мыслей. Вылить боль, страх, радость, усталость, опасения.
Гриз совсем не умеет этого — потому пишет то, что видит.
Короткие, сухие заметки — словно краткие сообщения для кого-то, кого не видела годы:
«На патруле ночью были Янист и Мел, взяли двух браконьеров. Не местных и с хорошим грузом ловушек».
«Обед с благотворительницами. Четыре часа расспросов и сплетен. Новое Чудо Энкера — тема всех светских салонов».
«Игольчатый волк, у которого охотники убили подругу. Нэйш. Проводить я не успела».
«Гости Лортена решили отметить второй день Перекрёстков фейерверком прямо у поместья. Истерика у зверей, Мел чудом никого не убила. Как выразился Лайл, “Праздник продолжается”».
«С утра Тербенно на два часа. Допрос о наших прошлых потерях. Связывает то
