один. Высота второго этажа хоть и была значительна, но далеко не смертельна, особенно в сравнении с пулей, летящей в спину.
Разбежавшись, они прыгнули. Вслед посыпались выстрелы. Одна из пуль назойливой пчелой больно ужалила в плечо Артура.
Они повалились на брусчатку улицы. Руки и лица оказались посечены осколками. На удивление, боли практически не чувствовалось. Гигантская доза адреналина разгоняла кровь по организму и из последних сил сопротивлялась действию яда.
– Быстрее! – прикрикнул Артур, на ходу перезаряжая пистолет при этом стараясь держать на мушке зевы разбитых окон.
Немного впереди бесновалась толпа разъярённых людей, крушащих всё, что попадалось им под руки. Выходить прямо на них было не самым лучшим решением, ибо нет страшнее силы, чем безликая масса фанатиков, вошедшая в раж убийств и кровопролития. Артур резко свернул за ближайший угол, дабы уйти с линии обстрела подбежавших к окнам президентского дворца мятежников.
Перед ними оказалась Соборная площадь и ворота Успенского собора. Его некогда блестящие купола теперь мрачно смотрели в чёрное небо, с которого продолжал накрапывать холодный осенний дождь. Поодаль виднелось здание Государственного Кремлёвского дворца.
– Нам не выбраться отсюда, – обречённо констатировал Орловский, – дальше бежать некуда. Это конец.
Повсюду творились бесчинства. Грохотали выстрелы. Защитников Кремля становилось всё меньше и меньше, а обезумевшая от насилия и крови толпа становилась только агрессивнее.
– Мы должны попытаться, – убеждая сам себя, заявил Артур, – иначе всё перестанет иметь смысл.
– Почему ты не убил меня?
Артур и сам не знал ответа. На протяжении всей гонки ему только и говорили о сопротивлении, восстании, об убийствах. Но это ли выход? История знала немало примеров тираний и революций, павших тиранов, терзающих своим гнётом народ своей же родины. На смену им приходили другие, и всё повторялось вновь и вновь. Жестокость правит нами с голубых экранов и со страниц учебников истории. Это у нас в крови.
– Я думаю, у нас всё же есть шанс, – неожиданно ответил Артур. – Всё это началось с телевидения и им же должно закончиться. Миллионы должны узреть, что есть и другой путь, не связанный с насилием и смертью.
– Громкие слова от простого убийцы, – абсолютно без злобы в голосе произнёс Орловский.
– Можете считать меня кем угодно.
– Но ты убил моего племянника!
– Он не был хорошим человеком, и это он хотел меня убить просто за то, что я помешал ему издеваться над другими…
– Сейчас слова уже не важны, – перебил его президент, – даже если ты говоришь правду, моё сердце никогда её не примет… Я столько сил потратил для того, чтобы ты никогда не дошёл до финала этой гонки, и по злой иронии судьбы именно из–за тебя я до сих пор жив.
– История всё расставит на свои места, а сейчас нам лучше найти укрытие.
– В подвале дворца есть бункер, – признался Орловский, – он создан на случай ядерной войны, если мы доберёмся до него, то будем в безопасности.
– Почему охрана бросила Вас и не довела до бункера? – усомнился Артур.
– Эти трусы предали меня, – развёл руками Орловский, – предательство заложено в крови людей, вы только и делаете, что клянётесь в верности, а как запахнет жаренным, сразу же бежите лишь бы спасти свою шкуру. Я изо всех сил старался удержать эту страну хоть на каком-то уровне. Не позволял ей пасть ещё ниже под гнётом внутренних распрей. И какую взамен получил благодарность? Толпы сограждан хотят разорвать меня на части, а убийца моего племянника стоит рядом со мной, и я не в силах ничего сделать!
– У Кельта моя жена, и я прекрасно знаю, что такое жестокость и несправедливость, – огрызнулся Артур, – и если мы и дальше продолжим этот спор, то вскоре наши трупы украсят мавзолей великого Ленина.
Президент нехотя согласился, и они осторожно короткими перебежками двинулись вдоль Соборной площади. Им осталось пройти ещё около ста метров, как позади раздались хлопки автоматных очередей. Пули засвистели над головами, разрывая крошечными стальными телами стену проливного дождя. Капли шипели и мгновенно испарялись, натыкаясь на плазменные снаряды, летящие в сторону беглецов. Задиристые крики сопровождали преследуемых. Мятежники орали им в след, словно играясь со своими жертвами подобно кошке, истязающей попавшуюся ей в лапы мышь. Со стороны это выглядело странно, будто бы они сами же не находились в смертельной опасности в центре государственного переворота, а просто гуляли и веселились на городском празднестве.
Артур сделал несколько неприцельных выстрелов, дабы хоть немного замедлить преследователей. Раненый в ногу, он старался изо всех сил ускорить шаг, но жуткая боль, усиливаемая угасающим действием обезболивающего, не позволяла двигаться быстрее. Теперь уже и сам Орловский взял под руки Артура и старался дотащить его до виднеющейся впереди неприглядной двери служебного входа.
– Стой, падла! – крикнула Анка и, прицелившись, произвела выстрел.
Орловский неестественно дёрнулся. Пуля ударила ему в спину. Такая близкая дверь одновременно оказалась недосягаемо далека.
– Нужно идти, – сквозь боль, процедил Артур, – сейчас нельзя сдаваться.
– Неужели всё так, – бормотал президент, оседая на мокрую брусчатку, – неужели это конец…
Из уголков рта показались красные дорожки бурой крови. Его дорогой лоснящийся костюм стал напоминать скомканный мешок. Дальше двигаться они не могли. Артур продолжал вести ответный огонь, особо не прицеливаясь и не надеясь на результат. Их было слишком много. Очередной пустой магазин выпал из рукоятки, а на его место встал новый.
– Всё, я больше не могу, – бормотал президент, закатывая глаза.
Их окружали, и это было очевидно. Тут и там мелькали черные фигуры протестующих и вооружённых мятежников. Коктейли Молотова летели в окна зданий, превращая их в пылающие факелы. Едкий дым поднимался к небу. Даже струи холодного дождя были не в силах потушить огонь восстания. Стремление к свободе, независимости и, наконец, к лучшей жизни очень быстро переросло в череду бессмысленных убийств, насилия и массовых беспорядков. Пусть и ужасный, но всё же мир рухнул в одночасье.
Чёрная туша военного флаера пронеслась по свинцовому небу. Это был конец. Красные лазеры бортовых орудий вспыхнули и потянулись к своим жертвам. Мгновение и раздался выстрел. За ним ещё один. Тяжёлая пушка продолжала отбивать смертельный ритм. Бах, бах, бах! Грохотание было настолько сильным, что закладывало уши. Всполохи проносились рядом с Артуром, но ударяли в
