оружие по личным предпочтениям, особенно в элитном эшелоне мастеров клинкового боя. Настоящий мастер боя должен обладать клинком ручной работы, сделанном, соответственно, настоящим мастером-оружейником. Так должно быть, так правильно… Фэрфакс, как я помню, билась классическим мечом-акинаком. Очень хорошей работы, с родовым гербом на лезвии. Рукоятка оплетена полосками кожи. Такие мечи у нас, на Аврелии, стоят от тридцати тысяч фунтов. Бурга имела тяжёлую прямую саблю. Кажется, из истинного земного булата. Также очень добротную и ценную.
— Современной работы?
— Нет, старинной. Сейчас не умеют изготавливать элитное клинковое оружие. Мастеров, способных сделать такую саблю, или же такой меч, которым билась Тэна, теперь почти нет. А ту саблю делал настоящий мастер. Она выглядела скорее, как коллекционная, но грамотно подобранная под руку клонки. У Бурги были короткие и очень сильные руки. Таким рукам подходят тяжёлые сабли и тесаки с широкими Гарда. Я помню, Бурга наносила той саблей страшные удары.
— Куда потом делось оружие?
— Акинак Тены унесла Фатима. Её младшая сестра. Это я хорошо помню. Она положила меч в покрытый чёрным лаком деревянный футляр. Такой футляр сам по себе стоит десятки тысяч. Музейная вещь.
— А кто забрал саблю?
— Я не помню. Кажется, кто-то из свиты наместницы. Вы же понимаете, после гибели Тены там такое началось… Командующий разозлился, надулся на Унно, судья угрожал всем, что накажет убийц дочери. И ко мне как к арбитру имел претензии, пугал меня военным трибуналом. Кидронийский Джи Тау и люди Атлопатека также смотрели на меня, как морлифы на сепека… Это были тяжёлые дни, господин следователь. Кто там и что тогда делал, я не помню…
— Неужели?
— Это были тяжелые, мутные дни…
— Мы знаем, что вы привезли саблю на Нолу.
— И откуда вы это знаете?
— Это не важно. Главное, что знаем. Детектор лжи также только вас разоблачил. Вы все хорошо помните, Лао.
— Но я вам правду говорю. Сабля попала ко мне уже после смерти наместница.
— Каким образом попала?
— Мне её продали.
— Кто?
— Клонка наместницы.
— Как её звали?
— Наталья.
— Сколько вы ей заплатили?
— Три тысячи фунтов.
— Вы лжёте, Лао. Детектор всё видит. Каждым словом лжи вы ухудшаете своё положение. Судья учтёт ваше упрямое нежелание сотрудничать со следствием. Лучше говорите правду.
— Наталья дала мне саблю на хранение. Я обещал ей, что буду хранить саблю в капитанском сейфе. Она сказала, что на Ноли мне за неё заплатят пятьдесят тысяч фунтов. Я не мог отказать такой красивой девушке.
— Она назвала покупателя?
— Наталья сказала, что теперь эта сабля будет… ну, типа, священного талисмана для народа клонов. Что клоны будут поклоняться ей, как наибольшей своей святыни. На сабле засохло одновременно две крови: природнорождёной, аристократки, чемпионки Ноли среди людей и славной клонки-бойца. Наталья сказала мне, что Ноланские клоны соберут деньги и выкупят саблю Бурги.
— Вы в это поверили?
— А почему я должен не верить? Я знаю, что среди Ноланских секс-клонок есть миллионерши. Им не в лом положить на бочку полсотни косых. Да ещё и за святыню.
— Значит, Наталья пообещала вам гарантированную реализацию сабли на Ноли?
— Пообещала.
— Так и произошло?
— Да, как она сказала. Я получил деньги через сутки после прибытия на Нолу.
— Деньги вам принесла Наталья?
— Да.
— И она забрала у вас саблю?
— Забрала.
— Вы понимали, что совершали акт контрабанды антиквариата, да ещё и краденого?
— Краденого?
— Неужели вы считаете, что владелица сабли, наместница Унно завещала её своей наложнице?
— Я не знал, что сабля принадлежала Унно.
— А кому же она должна была принадлежать?
— Бурге.
— По Ноланским законам, Лао, клоны, находящиеся в частной собственности, не могут выступать в качестве свидетелей, владельцев, завещателей, наследников, арендаторов и работодателей.
— Я не интересовался Ноланскими законами. Я не гражданин Ноли. Я зарабатывал деньги. И не считал, что зарабатываю их контрабандой.
— Нам также известно, на что именно вы потратили заработанные контрабандой деньги. Нам всё о вас известно. Вы, Лао, выкупили Наталью у адмирала Альвана, заплатили клоноделам за то, чтобы с неё сняли ограничители, а затем сфальсифицировали её персональную учётную карточку. Вы покупали услуги коррумпированных Ноланских чиновников теми деньгами, которые получили за контрабанду. Затем вы на эти деньги перевезли Наталью с Ноли сюда, ложно рекомендовали её учётной службе колонии как природнорождённую ноланку. В конце концов, поженились с ней. Более того, вашими стараниями она получила гражданство Аврелии. Вам грозит обвинение по трем статьям местного Уголовного кодекса и по двум статьям имперского уголовного законодательства. Вы по уши в дерьме, Лао…
— Не трогайте Наталью.
— Ваша, Лао, так называемая жена задержана. Будет проведено дознание и следствие. В частности, по её связям с Ноланским подпольем. А вы, Лао, по совокупности осуществлённых вами преступлений и с учётом ваших сегодняшних попыток запутать следствие, получите минимум десять лет принудительных работ и навсегда потеряете имперское гражданство. Можете назвать вашего адвоката. Я закончил допрос.
Марков выключил трансляцию допроса и вплотную посмотрел в лицо красивой молодой женщины, которую привели охранники.
— Как видите, КМ0981 «Наталия», ваш любовник и покровитель заботится о вас больше, чем о своём будущем, — язвительно улыбнулся Марков; эту наступательную улыбку он заимствовал у покойного Туре Шактири. — Ничего. Господину Джу Трентону Лао, в отличие от вас, девушка, есть что терять. До сих пор он был состоятельным, успешным и уважаемым человеком. Капитаном элитного лайнера! И всё пошло прахом. Вот до чего доводят красивые женщины…
— Если я вам всё расскажу, вы снимете с Джу обвинения?
— А вы нам и так всё расскажете. На вас, как на мятежного клона не распространяются никакие ограничения во время процедуры дознания. Вы не выдержите и двадцати минут интенсивного допроса.
— Вы уверены?
— Да.
— Тогда допрашивайте — в глазах клонки соревновались за лидерство вызов и ненависть.
— Цу! Не люблю упрямых дур. Хотя, с другой стороны, что же вам ещё остается… — Марков отправил со своего внутреннего коммуникатора вызов охране. — Вы очень красивая девушка и, поверьте, мне будет неприятно, если дознаватели решат для ускорения процесса отрезать вам голову.
— Отрезать голову? — теперь к ненависти и вызову присоединилась доля страха.
— Это обычная технология. Её применяют для допросов мятежных клонов. У меня есть видеозаписи. Хотите посмотреть?
— Нет… Не хочу.
— Я убеждён, что хотите, — имперский комиссар включил большую демонстрационную панель и дал знак охранникам, чтобы те подождали за входной мембраной.
На экране возникла зажата между блестящих держателей выбритая голова гуманоида. В её шейный срез были присоединены охапки трубок и кабелей. Звук отсутствовал, но широко открытый рот подсказывал зрителям, что голова захлёбывается ужасным криком.
— Это ещё даже
