лично убедиться, — кивнул Рагенбер. — Представляю себе его разочарование.
— О ком это вы? — Хильд недовольно прищурилась и сложила на груди руки.
— Один общий знакомый, из-за которого мы оба здесь, — пояснила Ева.
— Так вы были знакомы до этого? — Хильд махнула рукой в сторону арены. Выглядела она еще более недовольной.
— Не были, — ответил Рагенбер. Похоже, его все это забавляло. — Думаю, многие сюда попали из-за него.
— Так кто он? — требовательно повторила Хильд. — Ты мне о нем не рассказывала.
Ева и Рагенбер переглянулись. Очевидно, Хильд раздражал тот факт, что Ева общается с Рагенбером так же хорошо, как и с ней. Мужчина не имел понятия в чем дело, но Ева подозревала, что всему виной ревность.
— Квинт Лат Регул, — сказала она. — Этотерци-префект города Нота, где я раньше жила. По совместительству он оказался членом антиправительственной группировки. Когда я узнала, чем он на самом деле занимается, он от меня избавился.
— Почему он сразу не убил тебя? Зачем эти сложности?
— Полагаю, дело в его натуре, — пожала плечами Ева. — Может даже имеют место личные мотивы. Я слышала, они были знакомы с моим отцом. К тому же, он никогда не упустит возможность получить прибыль.
— А ты как сюда попал? — Это был едва ли не первый раз, когда Хильд добровольно заговорила с Рагенбером.
— Я был вторым помощником главнокомандующего, дознавателем. Расследовал в Ноте одно дело и вышел на Квинта. Стоило мне заподозрить неладное и немного продвинуться в расследовании, как я оказался здесь. Я не успел даже сообщить о нем главнокомандующему.
— Так ты был инквизитором? — оживилась Хильд. В ее голосе как будто промелькнуло уважение.
— Да, но совсем недолго.
Хильд хмыкнула. Похоже, она наконец приняла мужчину всерьез.
— А как здесь оказалась ты? — задал встречный вопрос Смерч.
Хильд долго на него смотрела без какого-либо выражения, так что Ева решила, что подруга не ответит. Но девушка перевела взгляд на арену и сказала:
— Просто попалась на одном из своих заданий.
— Ты из наемных убийц, я прав?
— Да.
В прошлый раз эта тема вызвала у нее приступ гнева, но сейчас она ответила спокойно.
Ева вздохнула.
— Пора бы вам уже познакомиться. Одно дело делаем.
— Что? — вспыхнула Хильд. Она поняла, что привлекла ненужное внимание и понизила голос до недовольного шепота. — Почему ты мне раньше не сказала?
Девушка невозмутимо пожала плечами.
— Как-то не было времени.
Хильд нахмурилась, скрестила на груди руки и все оставшееся им время наблюдала за поединками. Когда за ними пришел надзиратель, она ничего не сказала на прощание, и Ева почувствовала укол совести, от которого, впрочем, быстро отмахнулась.
К концу дня на балконе остались лишь те восемь человек, сумевшие выйти из ямы с победой. Сегодня не было пиршества воронов. Один из участников получил ранения, не совместимые с жизнью, а другой потерял много крови и его отправили в лазарет. Все они, семеро мужчин, стояли тихо, с перевязанными руками и ногами, со свежими ранами и синяками, с застывшим на лицах ошалелым выражением, как будто удивленные своей победе. Иные равнодушно глядели по сторонам, но все они без исключения испытали сегодня страх смерти, для кого-то уже ставший привычным.
На трибунах еще оставались возбужденные зрители, когда за ними пришли стражи, чтобы отвести их в купальни. Там им выдали сменную одежду и предоставили час на то, чтобы смыть с себя следы прошедшего дня. После купания все дружно проследовали в небольшой зал недалеко от кухни, где Ева до этого не была. В центре зала стоял огромный деревянный стол с закусками и напитками. Кроме фонарей серые стены не имели никаких украшений. Через окно в комнату проникали последние солнечные лучи.
Участники сегодняшнего шоу расселись за столом, одни уверенно, много раз побывав здесь, иные немного растерянно или удивленно. Стражи, их было восемь человек, распределились по периметру комнаты и неподвижно застыли у стен.
Один из мужчин взял со стола бутылку кактусовой водки, налил себе в маленькую глиняную пиалу и передал дальше по кругу. Когда все восемь человек наполнили свои пиалы, первый поднял свою вверх и громко сказал:
— Ну, будем! — и залпом осушил пиалу.
Остальные, включая Еву, последовали его примеру. Прежде она не пила ничего крепче вина, поэтому на первый раз лишь пригубила из чаши. Жидкость тут же противно обожгла язык и горло, но затем пришло тепло и легкое головокружение. Девушка поспешила заесть эту гадость горстью винограда, тогда как мужчины уже по новой разливали алкоголь.
Постепенно напряжение исчезло, они смеялись и непринужденно беседовали. После первой стопки принялись за еду. Это был настоящий пир по сравнению с их обычной едой — кашей или похлебкой. На столе разместились блюда с несколькими видами сыра, копченостями, жареными куриными ногами, овощи и фрукты, орешки и сладости. Ева заметила и халву, которой ее как-то угощала Хильд.
Она по глотку отпивала из своей пиалы, слушала болтовню мужчин, но старалась в ней не участвовать. Кто-то спросил у нее, кому она показывала неприличные жесты на арене. Ева отмахнулась, сказав, что увидела знакомого, и больше с ней не пытались заговорить.
Около получаса спустя, когда все уже были веселы и раскованы, в зал вошли двое мужчин: Аским и надзиратель другого блока, которого Ева видела впервые. Они оба уже успели приложиться к бутылке и сразу влились в общую компанию. Аским занял место возле Евы. Он поднял свою пиалу, наклонился к ней и негромко сказал:
— Отличный бой, Эдельвейс, — после чего залпом осушил емкость.
Остальные надзиратели оказались либо слишком горды, либо слишком заняты, чтобы присоединиться к своим подопечным, так что оставшуюся часть вечера они провели в том же составе.
Из беседы можно было понять, что большую партию новых собачек привозили сегодня во время представления. Ева услышала рассказы о нескольких легендарных бойцах Гнезда, в числе которых оказалась и Нарцисс. Некоторые из них жили здесь уже больше года, а один — больше двух лет. На представления с их участием всегда съезжалось рекордное количество народа и билеты стоили дороже. Но оно того стоило: зрелищно, красиво, жестоко. Аским предположил, что Ева вполне могла бы стать такой же легендой.
— Что обо мне думает Констанс? — поинтересовалась у надзирателя девушка.
Аским пил много и часто, его оливковая кожа раскраснелась от спиртного, а слова, и без того не всегда понятные, тяжело и медленно давались ему на чужом языке.
— Он в восторг, как и все наш гость. Думаю, это стало гвоздь шоу сегодня. Все только и говорили о маленький Эдельвейс.
Аским был весел и не в
