— по вашу душу, Броук. В идеале — вы должны были перестать понимать, «слышать», то, что вам говорят. Рассудком повредиться, в общем. В худшем случае — вы бы оглохли.
— То есть о моей роли они в курсе, — сказал Броук. Не спросил, а, скорее, сам себе подтвердил.
— Да, — сказала я. — Вы сейчас больше на виду, чем были при государе Гелхарде. Пара открыток тоже предназначалась вам, но вообще — они для всех членов Большого Совета, до кого можно будет дотянуться. Они все были заговорены на апатию и тоску. Наверное, несколько смертей сразу могли бы вызвать подозрение — поэтому мессиров работяг решили просто выключить из работы. И всё это, как я понимаю, должно было дополнить эффект от взрыва на верфи. Потому что они все собирались вернуть Прибережье в лоно истинной веры, понимаете? В объятия Перелесья и Святой Земли. Уничтожить слуг тьмы при дворе — и пусть бы регентом для младенца Вильмы был его дядюшка Рандольф. Под стягом Сердца Мира и Святой Розы объединились бы все северные земли — вот тут бы и наступил золотой век.
— А меня разве не собирались убить? — удивилась Вильма. — Это ведь как-то несправедливо!
— Нет, государыня, — сказала я. — Если, конечно, ты бы не выкинула младенца во время коронации, когда верфи взлетят на воздух, ну или тебя не ушибло бы камнем. Но специально они не собирались. Ты же просто девочка, да ещё и беременная. С их точки зрения — не фигура. Наоборот, в определённом смысле ты была бы даже полезна: вот родишь, а ребёнок — родственник Рандольфа.
— Я молодец, — удовлетворённо сказала Вильма. — Славно вру, правда? Но, между прочим, Людвиг Междугорский этому младенцу тоже не чужой.
— Молодец, — сказала я. — Только дедушка, государь Людвиг, не считается. Вернее, его довольно демонстративно не принимают в расчёт. Наверное, потому, что Междугорье на наши земли и не думает претендовать. В общем, тебя они трогать не будут. Но твоя свита, особенно ближний круг, под ударом.
— Буду принимать чрезвычайные меры, — сказал Броук.
— Вы и Раш — мишени номер один, — сказала я. — Потом идём мы с Райнором и Клаем, но они не очень понимают, как к нам подобраться. Поэтому я думаю так: вас, мессир, и Раша они попытаются проклясть, а нас — это ко всем некромантам относится — будут взрывать или стрелять в нас. По крайней мере, очень похоже на то.
— Мессир Броук, — сказал Ален, — возьмите меня с собой, пожалуйста. Можно, я поживу в вашем доме? Я вижу угрозу дальше всех.
— Нет, — сказал Броук. — Ты будешь жить у мессира Раша. Он правитель, его обязательно надо прикрыть. Я возьму Ларса.
Ларс просиял.
— Он ещё мелкий, — сказал Райнор.
— Он достаточно чуткий, — сказал Броук. — А ребята постарше понадобятся в патруле. Командует Норис.
Виллемина слушала и кивала:
— Верно, верно. А ты установила связи, Карла? Кто их инструктор?
— А вот это самое интересное, государыня, — сказал Броук. — Это леди Карла сообщила нам сразу, как закончила с допросом. На них работал, представьте, святой наставник. Храм Святой Розы на Водах, это за городом, на побережье, около Розовых Скал. Мы уже установили наблюдение, связи раскрутим. Но — наставник… это крайне неприятно.
— А чему удивляться, дети мои? — грустно сказал Лейф. — С давних времён говорят, что злобная нежить легко прячется в храмовой тени. Жизнь наставника не так легка, как считают миряне. В какой-то момент он может решить, что блага земные ему куда милее спасения души. Ад страшен, но это потом… да к тому же адепты ада нашёптывают падшему, что и после смерти позаботятся о нём. Видимо, в какой-то момент падший начинает этому верить.
— Именно так, наставник, — сказал Ольгер. — Среди этих полно священников… по крайней мере, в Перелесье. Они же считают себя истинно верующими, а это дивная лазейка. Их покупают на чудеса… В храмах Перелесья чудеса творятся то и дело, об этом в газетах пишут. Благодать, благодать… чудеса делать до смешного легко. И все ведутся на чудеса.
Элия, который всё это время сидел, закрыв лицо руками, посмотрел на него глазами замученной собаки:
— Я не могу поверить. Не могу поверить, чтобы дети Божьи, забывши заповеди и Писание, сами себя ввергали в страшный грех и уверены были, что творят благо. Внутри каждого из нас — нравственный закон, он указует…
— А когда в древности какой-нибудь пророк с огнём в очах вещал, что сам Господь призывает с небеси уничтожить язычников или еретиков — хоть кто-то сомневался? — спросил Ольгер. — Но всегда ли через него говорил Творец? Эх, наставник Элия, Святая Земля совсем недавно по историческим меркам поверила лжепророку. Ста лет не прошло, верно?
— Простите, отцы наставники, — сказал Броук. — Не думал, что когда-нибудь это скажу, но… Я намерен жёстко проверить Святой Орден. Ветвь Сердца Мира и Святой Розы — особенно, потому что эта братия очень прислушивается к Иерарху Святой Земли. Ветвь Святой Розы и Путеводной Звезды к нам ближе — значит, для них опасности меньше. А ветвь Путеводной Звезды и Благих Вод, похоже, практически вне подозрений: они на нашей стороне, тоже еретики и тоже под ударом. Сегодня же я отправлю письмо Иерарху Прибережному. Мне кажется, он тоже в опасности.
— Господь его защитит, — пролепетал Элия.
— Не думаю, — вздохнул Лейф. — Господу угодны мученики во имя Его, Господь примет, коль злодейство случится, пречистую душу Иерарха на лоно своё, но до той поры — будет взирать, не вмешиваясь. Поэтому охрану Иерарха я б усилил.
— Боюсь, что не будет отец Агриэл усиливать охрану, — грустно сказала Виллемина. — Я беседовала с ним накануне коронации. Он крепок в вере — и судьбу вручит Господу. Поэтому не ему, а нам придётся заботиться о его безопасности.
— А как вы думаете, государыня, Агриэл — благой? — тихонько спросил Клай.
— Не знаю, — вздохнула Виллемина. — Но он хороший.
— А Перелесье уже кажется каким-то преддверьем ада без всяких скидок, — усмехнулся Норис. — Просто Те Самые там по улицам ходят в обнимку с наставниками Святого Ордена. Как-то не очень верится… слишком уж мрачно звучит. На самом деле наверняка есть
