Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Витька попятился назад, налетел спиной на кого — то. Обернувшись, с удивлением обнаружил перед собой Великого князя и Робсона. Последний выглядел поникшим.
— Это Санька, говорил вам про него, — сказал воевода раболепским голоском.
— Здравствуйте, — сказал Витька.
Князь с пристрастием осмотрел его.
— Знакомое лицо. Где я тебя видел?
— Бывший кремлевский наливщик, — объяснил Робсон.
Потеряв к Витьке интерес, князь обратился к воеводе:
— Ты все уяснил?
— Да, — ответил Робсон.
— Еще раз будешь действовать без моего одобрения, я тебя сам вздерну всем в назидание.
— Пожалуйста, простите меня.
Князь ушел. Робсон смотрел ему вслед, и будь такой взгляд направлен на Витьку, у него в спине прожгло бы дыру.
— Сука продажная, — сквозь зубы процедил воевода и, размахнувшись, ударил кулаком по задней двери микроавтобуса. На металле осталась кровавая вмятина.
Витька молча стоял рядом. Внезапно воевода схватил его за плечо и потянул за собой.
— Пшли.
Они остановились у легковой машины, припаркованной чуть в стороне от всей движухи. Робсон открыл багажник. Внутри, в чехле, лежала каких — то невероятных размеров снайперская винтовка. Робсон посмотрел на нее страстно, как на любовницу, потом перевел взгляд на Князя вдали.
— Посмотрим, как ты и это проглотишь. Санька, давай за руль. Найди мне хорошую точку.
* * *
Пройдя по тоннелю, группа во главе с Кобальтом оказалась в подвале неприметного жилого дома. Некогда кипящий жизнью двор, привыкший к автомобильному шуму и детским голосам, напоминал аллею на заброшенном кладбище. Ржавые останки качелей торчали из земли подобно крестам на могилах. Слабый ветерок гладил высокую траву гигантскими невидимыми ладонями. С четырех сторон двор окружали жилые дома, между ними имелись небольшие проезды. Идеальное место для эвакуации.
Ближайшие дружинники Гортранса в ста пятидесяти метрах отсюда. Не близко, но и не совсем далеко. Действовать надо тихо. Хоть твари и редко подбираются так близко к Миду, зная о тяжелом нраве сталкеров, не исключено, что какой — нибудь броненосец или крысаморд забредет сюда на свежий запах человеченки. В иной раз Кобальт пришил бы такую тварь в два счета, но сейчас любой выстрел привлечет ненужное внимание. Позволить этим ублюдкам дружинникам поймать Локуса, и тем более узнать о расположении входа в секретный тоннель — никак нельзя.
Кобальт показал жестом остальным — следовать за ним, и пошел вперед. Ранее он провел инструктаж, на котором коротко рассказал о самых важных правилах: делать только то, что он говорит, молчать и общаться лишь жестами. Но что — то подсказывало, что Локуса эти ограничения не остановят. У мальчика имелась некая ментальная связь с тварями. Кобальт давно догадался, что Локус не просто так наткнулся на гнездо в Миде. Он чуял тварей не так, как Кобальт — на уровне интуиции, — а намного острее. Как он это делал, оставалось загадкой, но именно эта способность, Кобальт надеялся, им поможет добраться до Королева.
Через открытые пространства и проспекты перемещались короткими перебежками, старясь основное время держаться глухих дворов. Вскоре Кобальт поймал себя на мысли, что рад присутствию в группе Фонаря. Еще один человек, умеющий обращаться с оружием, согревал его тыл.
— Зачем ты сказал, что видел летающую тварь? — спросил его Кобальт еще в убежище.
Этот поступок Фонаря помог убедить остальных проголосовать, как требовалось.
— Не хочу закончить свою жизнь как отец, — ответил Фонарь.
По началу многие верили, что некоторым с ВДНХ удалось уцелеть, возможно, даже сбежать в кольцо и обосноваться в одной из общин. Фонарь лично приезжал увидеть всех новоприбывших, даже если словесное описание было далеким от образа его отца. Кобальт догадывался, что Фонарь вызвался пойти с ним, надеясь выяснить наконец, что на самом деле произошло на территории выставочного центра десять лет назад.
От Цветного бульвара двинулись к пересечению с Проспектом мира. Кобальт хорошо помнил, как принимал участие в строительстве заграждений, однако сейчас они превратилось в разбитые руины. Во некоторых местах стены обвалились сами, в других бреши были делом рук тварей или урок. Это доказывало, что Садового кольца, как заградительного барьера между цивилизацией людей и остальным миром, давно нет.
И никогда не было.
На Проспекте мира, за границей кольца, Кобальт заметил нечто, заставившее его притормозить и осмотреться. Вдоль проспекта визуально выделялась колея, проложенная для проезда транспорта. Здесь определенно поработала техника. Наверняка именно по этой дороге урки попадают в Кольцо, творят там свои грязные дела и потом возвращаются в логово. Выходит, Кобальт и остальные следуют прямо к ним в лапы.
В голове возникло яркое воспоминание, словно вспышка света в темном помещении. Стрельба, крик Фридома и звук раздирающих его грудь пуль. Кобальту так и не представилось возможности отомстить за друга. А если сейчас? Заскочить ненадолго и закидать их дыру гранатами, авось пару десятков паразитов пустить на тот свет. Он отогнал эти мысли. Не время.
Идти по Проспекту мира явно небезопасно. В любой момент можно нарваться на базу урок, а те не побрезгуют бросить все силы на поимку четырех забредших туристов. Два ствола против нескольких десятков — соотношение не в нашу пользу. А то, что урки не оставят их в живых, когда отберут все припасы, — сомнений нет.
Кратчайший путь в Королев — по Ярославскому шоссе, а на него можно попасть только через Проспект мира. Есть, конечно, обходные пути. Наиболее короткий — на восток, но там залегает самый большой лесной массив города — национальный парк Лосиный остров. Одному богу известно, как он разросся за эти годы, и сколько там обитает тварей. Соваться туда Кобальт не стал бы ни при каких обстоятельствах. Второй путь — идти на север по узким улочкам через Медведково, а потом за МКАД сворачивать направо и идти через Мытищи. Таким образом, путь удлиняется минимум на три — четыре часа, которых у них просто нет.
Выбора не оставалось, надо рисковать.
Они углубились во дворы и пошли параллельно Проспекту мира. Через километр проспект пересекала эстакада третьего транспортного кольца (ТТК). За ней слева располагался, утопающий в зеленой вате кустарников Рижский вокзал, справа почерневшие торговые палатки и метрополитен, а по центру горбом крокодила взлетала над железнодорожными путями автомобильная эстакада Проспекта мира. Эстакада ТТК была частично разрушена, словно здесь проходили боевые действия. Мост рухнул прямо на проспект. Но и здесь, по левой полосе, имелась аккуратно расчищенная колея для проезда транспорта.
Кобальт велел остальным дожидаться в укрытии, а сам взобрался на эстакаду по свисающей арматурной сетке, частично закрытой остатками бетонной плоти. В месте, где эстакада резко обрывалась, валялись распотрошенные взрывом каркасы автомобилей. Кобальт вытащил бинокль, всмотрелся вдаль. Рижский вокзал с виду казался необитаемым и был похож на природный холм, испещренный пещерами древних людей. Район торгового центра справа напоминал пчелиный улей — с виду кажется безобидным, но если потревожишь — оголит жала и разорвет на части. И только вычищенная от пылинок автомобильная колея, проходящая вдоль ЖД эстакады резаной раной, казалась единственным безопасным местом.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
