Телефон зазвонил.
— Что?.. Подписать приказ о повышении Фюзелье?.. Нашли время! Ваш Фюзелье дурак! Понизить в должности! Послать из Парижа!.. Куда?.. К чёрту! В Сен-Калэ!..
В это время дверь его кабинета в который уже раз распахнулась, и спокойный, официальный, хладнокровный, явился господин Авар:
— Вы меня требовали, господин министр? Что происходит? Никто не докладывает. Секретарей нет на месте. Слуга отказывается доложить о моём прибытии, говорит — идите прямо в кабинет… Это революция?
— Не знаю! — воскликнул министр. — Может быть, и революция… Но что сумасшедший дом, это точно! Представляете себе… Эрцгерцогиня Александра занимается разбоем!.. Жюв умер… и одновременно арестовал двенадцать бандитов! Том Боб связан… бежал… и находится у эрцгерцогини!.. Ничего не знаю и не понимаю!..
Господин Авар стоял в недоумении и смотрел на министра. Тот понял, что надо взять себя в руки.
— Послушайте, Авар, — сказал он более спокойно. — С самого утра ко мне поступают противоречивые, взаимно исключающие сведения… В Париже настоящая паника, и мне ничего не удаётся понять…
И министр, как мог коротко, изложил полученную им информацию. К его удивлению господин Авар спокойно всё выслушал, кивая головой… Потом он сказал:
— Чтобы просить её и Тома Боба, находящегося сейчас у неё, явиться для дачи показаний… инспектору Жюву, который — я в этом не сомневаюсь — не замедлит появиться.
Министр ничего не понял из того, что сказал господин Авар. Но он привык доверять начальнику сыскной полиции и потому одобрил его план.
— Нет… Я только передам им приглашение явиться… Но это приглашение я сделаю в сопровождении десяти полицейских!
30. В ЗОЛОТОМ ТУМАНЕ
— Ну вот, наконец, и вы!
— Да, это я…
Вошедший почтительно склонился перед эрцгерцогиней Александрой и поцеловал ей руку:
— Я счастлив вас приветствовать, мадам…
Эрцгерцогиня была явно взволнована и даже разгневана.
— Скажите, Том Боб, — проговорила она раздражённым тоном, — какая новая драма или настоятельная необходимость заставили вас предстать предо мной?
Пришедший поднял голову, и их глаза встретились. Несколько секунд длился этот поединок взглядов.
Эрцгерцогиня?.. Том Боб?..
Нет! Между собой им незачем было играть комедию: друг против друга стояли леди Белсом и Фантомас… Они были связаны на жизнь и на смерть страшными преступлениями, ужасными тайнами, неистребимой ненавистью и неумирающей любовью… Как два каторжника, трагические любовники были скованы одной цепью: они не могли ни расстаться, ни быть счастливыми вместе…
И вечный поединок возобновился между ними.
— Чего вы хотите? Зачем пришли сюда? — спрашивала леди Белсом.
— Где Соня Дамидова? Что с ней случилось? — в свою очередь вопрошал Фантомас голосом, которому он старался придать твёрдость, но в котором звучала тревога.
Сердце влюблённого заставляло безжалостного бандита, смирив самолюбие и гордость, расспрашивать бывшую любовницу о судьбе новой избранницы.
Леди Белсом сжала зубы, борясь с охватившими её чувствами, и произнесла сдавленным голосом:
— Соня Дамидова?.. Я хотела её убить…
Фантомас старался сдержать закипавший в нём гнев.
— Где она?.. Что с ней?.. — продолжал спрашивать он.
— Об этом вам лучше спросить у представителей французского правосудия… Она направилась непосредственно к ним… чтобы рассказать им всё, что она теперь думает о вас…
— Обо мне?
— Да, о вас! — с вызовом сказала леди Белсом.
— Значит, мадам, вы поведали княгине, кто я такой на самом деле? — вкрадчиво спросил Фантомас.
Нет, конечно, леди Белсом этого не сделала. Она всё ещё испытывала к своему ужасному любовнику жгучую, мучительную страсть. Но в порыве ревности и уязвлённой гордости она бросила ему:
— А почему бы и нет? Почему бы мне и не сказать ей об этом?.. Вы боитесь, что, узнав, кто вы такой, она перестанет вас любить?.. О, если так, то её чувство к вам — лишь жалкое подобие любви! Разве ваши пороки, ваши злодеяния, разве жизнь, полная преступлений, ужаса и крови, которую вы заставили меня вести, разве всё это умалило мою любовь к вам?..
Рыдания прервали слова леди Белсом.
Фантомас сказал:
— Мадам, вы утверждаете, будто любите меня, а сами преследуете меня своими угрозами…
— Разве ненависть не является одним из проявлений любви?
Фантомас грустно покачал головой:
— Мадам, я потерял доверие к вам… Вы доверились видимости, вы усомнились во мне… Вы сами виной тому, что между нами возникло охлаждение!
— Что вы хотите сказать? Что ваша попытка убить меня — тоже «видимость»? Вспомните о том, что произошло в Пре-Кателан!
— Напротив, я принял меры для того, чтобы вы избежали опасности. Ваш автомобиль не завёлся, и произошло это не случайно! Тем самым вы были избавлены от опасности утонуть в озере…
— Скажите лучше, что поломка машины позволила вам уехать с Соней Дамидовой! И получить в награду её любовь!
Фантомас цинично пожал плечами:
— Мне нужна была не её любовь, а её драгоценности… Так что вам не в чем меня упрекнуть!
— Какой же вы негодяй! — воскликнула леди Белсом. — Вы полагаете, что ваши воровские «подвиги» служат извинением вашим любовным шашням?.. Нет, Фантомас, больше так жить нельзя! Вы должны сделать выбор: или я, или она!.. Подумайте и отвечайте…
В глазах бандита мелькнула ярость… Но сейчас он не мог вести себя как обычно, — запугивая, терроризируя, подчиняя, добиваясь полного и беспрекословного повиновения. Он вынужден был вступить в переговоры:
— Леди Белсом, отложим эту тему до другого случая… На нас надвигаются гораздо более серьёзные, более грозные события…
Его собеседница разразилась сардоническим смехом:
— О да! Если вы здесь, такие события не заставят себя ждать!..
— Леди Белсом! Выслушайте меня, я не шучу: интрига, которую я плёл всё последнее время, раскрыта… мои замыслы сорваны… Жюв на свободе!
— Жюв на свободе? — пробормотала леди Белсом убитым голосом. — Неужели?.. Значит, опять начнётся прежняя жизнь — исполненная тревог, угроз, преследований?..
