Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Но когда прокурор решил допросить Георгия Эльвенгрена, выполнявшего роль личного телохранителя старца, на которого и ссылалась Матрена, намекая, что ему известен посетитель, то выяснилось нечто иное о словах незнакомца: «он заявил ей, что приехал из ресторана „Медведь“, получив сведения об убийстве Распутина»[451].
То есть убийство произошло не там – это не пьяный бред. В ресторане было только получено известие об этом событии.
Ресторан «Медведь» находился в гостинице «Медведь», в которой жила Вера Коралли!!
Прокурорское дело, со слов Эльвенгрена, называет нам и фамилию незнакомца – это некто прапорщик Карелин. Но так ли это?
Что мог делать прапорщик в ресторане «Медведь» – одном из самых дорогих и фешенебельных заведений Петрограда? Да и прапорщик – это не офицер, как утверждала Матрена Распутина. Отметим, что ресторан «Медведь» действительно пользовался популярностью у офицерской молодежи во время Первой мировой. Другое дело, если Эльвенгрен сознательно вводит в заблуждение следователей, и прапорщик на самом деле… поручик.
А вот такой человек был знаком Вере Коралли и даже был отмечен полицией в числе ее двух петроградских посетителей за период с 12 декабря по 19 декабря 1916 года.
Напомним, что одним из этих посетителей был великий князь Дмитрий Павлович, а другой – некто «небольшого роста, брюнет», «адъютант Его императорского высочества Михаила Александровича в чине поручика»[452].
Среди адъютантов великого князя Михаила Александровича только один имел это звание!
Этого брюнета, адъютанта-поручика звали Николай Николаевич Джонсон. Его предки, Джонсоны, переселились в Россию в XVIII веке. Великий князь Михаил Александрович в шутку называл его Брайаном Джонсоном. Николай Николаевич был хорошо знаком и с Дмитрием Павловичем, с которым даже запечатлен на одной из фотографий в Гатчине в 1915 году.
Если «прапорщик Карелин» это на самом деле поручик Джонсон, то тогда события отъезда Дмитрия Павловича из дворца Юсуповых выглядят интригующе – он сразу едет с двумя любовницами, но не на Караванную, как говорил великому князю Андрею Владимировичу, а на Конюшенную, в ресторан «Медведь», где их уже ожидает Николай Джонсон. Собственно, там и происходит празднование покушения и первый, видимо, подробный и яркий рассказ о том, как был убит Распутин.
И вот после этого Джонсон, потрясенный рассказом, приходит на Гороховую, 64 и передает все услышанное Матрене Распутиной: он сообщает ей, что ее отец погиб и ему даже известны лица, имевшие отношение к этому убийству. Он даже приходит несколько раз, вплоть до того момента, когда Эльвенгрен вынужден его вывести.
Этот «прапорщик Карелин» так и не был допрошен следствием. Однако он важный и информированный свидетель!
А что нам о самом Джонсоне говорит дневник его командира – великого князя Михаила Александровича?
Мог ли он вообще в те дни находиться в Петрограде?
И вот что мы узнаем: 6 декабря в «Ай-Тюдоре» в Крыму около 3 часов дня великий князь Михаил и Джонсон проезжают имение Юсуповых (где, как утверждал в мемуарах Феликс, лежит простуженная жена Ирина), а затем «В 7 ч. Джонсон, именинник[453], поехал в Севастополь на автомобиле Марии Васильевны. Сегодняшним вечерним поездом он едет в Гатчину»[454]. И следующая встреча с адъютантом Джонсоном происходит только 20 декабря в Брасово, под Владимиром[455].
Так что с 7 по 19 декабря поручик должен был находиться в Петрограде…
Ничего не стоило Матрене Распутиной передать слова этого посетителя фрейлине Вырубовой или даже самой по телефону 64646 позвонить в Царское Село, в покои императрицы, и пересказать все, что говорил Джонсон.
Николай Николаевич Джонсон будет расстрелян большевиками вместе с великим князем Михаилом Александровичем 13 июня 1918 года.
P. S
Уже закончив книгу, я оказался на вернисаже в одной из московских галерей. В приятной суете события меня познакомили с одной женщиной, и наш разговор для меня невольно перешел к поискам, которыми я одержим. Внезапно я заметил, что новая знакомая стала со мной спорить и горячо отстаивать ту легенду об убийстве Распутина, которую когда-то поведали миру Пуришкевич и Юсупов в своих мемуарах.
– Но ведь следственные материалы рисуют нам совсем другую картину? – возразил я.
– Я больше верю участникам событий, – напирала моя знакомая. – Я сама лицензионный гид и вожу группы, в том числе и по Юсуповскому дворцу, я сама изучала этот вопрос и нахожу, что история, принятая музеем-дворцом и лицензией, и есть то, что было. И пока вас не признают лицензионные гиды, я вас тоже не буду признавать, и истиной будет то, что написал Юсупов…
Конечно, эта книга создавалась не как руководство для лицензионных гидов. Хотя волей-неволей им ее придется прочитать, хотя бы для того, чтобы отмахнуться от вопросов, которые могут задать экскурсанты.
Моя цель была совсем иная: докопаться до сути события и обстоятельств преступления.
Но не скрою: я был бы рад, если бы когда-нибудь уличное пространство слева от фасада Юсуповского дворца было бы музеефицировано, так как именно там произошла драматическая развязка русской истории. Там вы не увидите лицензионных гидов. Они обходят это место стороной и ведут свою группу исключительно в подвал, где прозвучал первый выстрел. И там рассказывают каноническую легенду.
А я мечтаю, что когда-нибудь, и я в это верю, будет реконструирован забор с воротцами и будкой дворника Лазукова. У забора встанет одинокий фонарь, как тот, что освещал финальные моменты трагедии, а в самом сквере будет поставлен небольшой гранитный камень со скупой надписью: «Здесь в 2 часа 30 минут 17 декабря 1916 года погиб Григорий Распутин».
Это историческая веха, которую никогда не поздно напомнить гражданам, по-разному относящимся к Распутину, но являющимся субъектами национальной истории, уроженцами России.
Приложение. Комментарии к фотографиям
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
