Мейд поцеловал ее в лоб.
– Некоторые люди просто не понимают, что мы с тобой испытываем друг к другу. Все в порядке, любовь моя.
– Да, верно, все эти люди – придурки, – произнесла Сара на этот раз так громко, что услышал весь ресторан. – Придурки. – А затем перевела взгляд на меня. – Кстати, Джулия, покажите мне отношения, которые были бы по-настоящему равноправными – покажите мне хоть одну пару, где оба чувствуют друг к другу в точности то же самое в одно и то же время. Вот покажите мне это, Джулия. Покажите прямо сейчас!
Теперь уже весь ресторан смотрел на нас. Отвечать мне определенно не хотелось.
– Вот именно. Этого просто не существует, – сказала Сара, стукнув кулаком по столу. – Этого не существует в природе. Ну и что из того, что я даю деньги Мейду и его семье? Ну и что? Он любит меня. И это все, что в принципе нужно знать человеку. Он любит меня.
Принесли счет, и Томас расплатился – я никогда еще не видела, чтобы кто-то так молниеносно расплачивался, – после чего мы быстро ушли.
Когда мы шагали по дороге, я почувствовала, что меня немного покачивает. Я пошла быстрее. Мне хотелось поскорее уйти от Мейда и Сары. По мне, так это была по-настоящему отчаявшаяся женщина. Она была в отчаянии оттого, что мир не видит в них с Мейдом влюбленную пару, и не позволяла себе увидеть, что мужчина, который любит ее сильнее, чем любой другой мужчина в ее жизни, выполняет это, как работу по совместительству. Опять-таки, с моей точки зрения.
Прошедшая неделя была настоящим чудом; я была так счастлива, что начала молиться богам, индуистским и всем остальным, чтобы это никогда не кончилось. Когда я думала о возвращении к своей прежней жизни, к бетонным тротуарам, деловым встречам, ленчам, безработице, свиданиям и вечеринкам, внутри меня все начинало трястись. Если бы Томас попросил меня быть с ним до конца жизни, навсегда бросить своих друзей и близких, просто остаться тут и строить вместе с ним жизнь на Бали, я бы мгновенно, не задумываясь, сказала да-да-да. Как будто он приоткрыл лазейку, маленькую дверцу в моем сердце, за которой прятались годы, проведенные среди книжных шкафов и ковровых покрытий, и выпустил через нее мои новые устремления, о существовании которых я не догадывалась. Все, чего мне хотелось в тот момент, – это броситься к ногам Томаса и молить его никогда не покидать меня.
Вместо этого я продолжала идти вперед. Все быстрее.
Мы вернулись на нашу маленькую виллу и тут же рухнули на нашу возбуждающую кровать под балдахином. Мы крепко обнялись и принялись целоваться, плотно прижимаясь друг к другу всем телом.
Тем временем в Штатах
Если оба человека, между которыми установились определенные отношения, находятся в депрессии, в этом не может быть ничего хорошего. Исключительно полезно, чтобы хоть один из них был способен в любой момент утешить и приободрить другого. Серена и Руби находились не в тех отношениях, которые можно было бы считать близкими в классическом понимании этого слова, однако Серена спала у Руби на диване и у обеих были большие проблемы с тем, чтобы встать с постели. В то конкретное утро Серена, проснувшись, на миг абсолютно забыла свое короткое пребывание в роли свами – пока спросонья не потянулась, чтобы пригладить свои длинные светлые волосы, и не поняла, что их больше нет. И тогда она заплакала.
Руби, находившаяся в соседней комнате, в это время видела кошмарный сон про питбуля, которого она обнимала перед тем, как его забрали. Его большие коричневые глаза выглядели такими… ничего не подозревающими. Проснулась она, всхлипывая в подушку. Если бы кто-то в этот момент заглянул в квартиру Руби, он мог бы услышать приглушенную фугу печали в исполнении дуэта.
Наконец Руби сообразила, что проснулась, и перестала плакать. Лежа на кровати и собираясь с мыслями, она услышала доносившиеся из гостиной тихие всхлипывания Серены. Руби смутилась и не знала, что ей делать. Все, что она до сих пор знала о Серене, – это что та побрила голову и ушла в йоговский монастырь, после того как накачалась под завязку алкоголем с куриными крылышками. К тому же Руби еще толком не поняла, насколько близко хотела бы эту самую Серену узнать. Однако сейчас Серена плакала в ее доме.
Поэтому Руби встала со своей постели. На ней была фланелевая пижама с изображением маленьких собачек. Она надела пушистые домашние тапочки и вышла из спальни в холл. В коридоре ее встретил Ванилька и сразу стал тереться о ее ногу. Серена услышала приближение Руби и быстро умолкла. Нет ничего хуже, чем когда посторонний человек видит, как ты плачешь. Если и есть хоть одна причина, чтобы жить без соседей по квартире, это как раз возможность спокойно поплакать в уединении. Серена притворилась спящей, надеясь, что Руби просто уйдет. Но Руби остановилась возле разложенного дивана. Она подождала немного, а потом шепотом спросила:
– Серена, с тобой все в порядке?
Серена зашевелилась.
– О да, – сказала она притворно сонным голосом. – Все хорошо.
– Если тебе что-нибудь нужно, дай мне знать, о’кей?
– О’кей. Конечно.
После этого Руби прошлепала по коридору и снова забралась в постель. Натянув на голову стеганое одеяло, она подумала: «Вот во что превратился мой дом. В Страну Печальных Девушек». Затем она начала мечтать. Руби часто этим занималась. На самом деле в наиболее мрачные периоды именно благодаря этому ей всегда удавалось не сдаваться. Мечты были о лучшей жизни. Однажды по непонятным причинам Руби начала фантазировать на тему того, каким было бы ее утро, если бы у нее в доме был маленький ребенок. Тогда у нее не было бы времени валяться в своей мягкой постели среди взбитых подушек. Она бы уже давным-давно встала, чтобы приготовить завтрак, сделать ребенку бутерброды, одеть его и собрать в школу. И эта мысль не утомила ее, а вызвала улыбку. Руби вдруг поняла, что не может дождаться дня, когда у нее не останется времени думать о себе. И тут она сообразила, что сегодня как раз такой день. Серене, конечно, не семь лет, но Руби была ей нужна. Серена была подавлена и плакала, и, если Руби ничего не напутала, у той где-то через час должна была состояться встреча с прежним работодателем. В это утро Руби определенно могла оказаться полезной. Она сбросила одеяло, вскочила с кровати и прошлепала обратно в холл. Серена больше не плакала, но лежала в позе эмбриона, накрыв голову руками, зажмурив глаза и еле слышно дыша.
– Серена, может, тебе принести чего-нибудь? Чаю или кофе? Может, яичко или еще что-то?
Серена только замотала головой, спрятанной под руками. Руби стояла над ней, не совсем понимая, что должно произойти дальше. Она подумала о том, что в таких ситуациях делают матери. Они просто не воспринимают отказа, вот что они делают. Они идут приготовить что-нибудь, даже если ребенок отказывается от помощи и утешения. Поэтому Руби развернулась и направилась на кухню. Там она набрала воды в чайник, зажгла горелку и поставила воду на огонь. Затем открыла свой буфет и внимательно оглядела его содержимое. Руби решила, что, раз Серена занималась йогой, она любит чай. Руби вспомнила, что однажды купила упаковку зеленого чая – во время своей первой и единственной попытки начать пить его из-за поразительных антиоксидантных свойств, хотя никто ей так внятно и не объяснил, что такое антиоксидант. Она заглянула вглубь полки, извлекла оттуда чай, а когда чайник засвистел, приготовила Серене чашку этого напитка. Затем Руби открыла маленькую упаковочку «Файе» – густого и вкусного греческого йогурта, – и прихватила ложку. Вернувшись к Серене, она решила добавить немного близости, сев рядом с ней на диван. Руби тронула Серену за руку.
