Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
В середине января нам выдали новую форму. С красивыми, но неброскими погонами и со звездами на них. По случаю отъезда на Центральный фронт товарища Жукова в Смольном устроили банкет. Нас тоже всех пригласили, ребята с удовольствием нацепили все награды. Истомин заявил, что «форма одежды — парадная». И баста. Конечно, чего скрывать, безумно приятно было надеть на себя тяжелый от наград мундир. Иконостас-то у меня впечатляющий, один Орден Красного Знамени в трех экземплярах чего стоит. «Красная Звезда», «боевик», «За Отвагу», «Невский», но главный, конечно, особенно дорог — «Орден Ленина». У Петровича, кстати, вообще «космос» на груди. Ему уже второй «Суворова» перепал, на этот раз — первой степени, а главное — он теперь комиссар третьего ранга, вот. Гэбэшные звания офицеров старшего комсостава остались как и прежде.
Светланка, увидев меня при полном параде, только глаза распахнула.
— Милый, когда мы с тобой встретились, там, в полевом госпитале, ты не говорил, где ты служишь и что делаешь. Я понимаю и не спрашивала, хотя, видя следы твоих ранений, представляла, что ты далеко не в штабе воюешь. Но я не представляла, что ты ТАК рискуешь! Ты и сейчас не можешь мне рассказать, ЧЕМ ты занимаешься на фронте? — Видя, что я открыл рот чтобы ответить, Светланка поспешила меня остановить.
— Нет, нет. Если нельзя — не говори!
— Любимая, все нормально. Да, не скрою, мне чертовски приятно носить награды, но не надо тебе знать большего. Нет в моей службе ничего хорошего, честного и романтичного. Ты просто… Жди меня, когда я уезжаю, и люби!
— Буду, всегда! — Мы обнялись, я поцеловал любимую женщину в губы и вышел.
Придя во дворец, в дверях встретились с Александром Петровичем. Тот сиял новыми парадными генеральскими погонами и кучей наград. У меня и остальных наших — тоже уже не мало, грех жаловаться.
Банкет прошел как-то буднично. На фронтах хоть и были достигнуты серьезные успехи, но расслабляться рано. И все это знали. С алкоголем люди не перебарщивали, больше разговаривали. Редко удается встретиться друзьям и просто хорошим людям. Что меня удивило, так это — присутствующие на банкете солдаты. Пусть немного, но то, что позвали простых рабочих войны — мне понравилось. Были офицеры всех рангов и политработники. Почти в самом начале взял слово Георгий Константинович. Он встал, поднял фужер с вином — ну, не водка же была, наверное, в такой таре — и сказал:
— Товарищи командиры, бойцы и просто граждане. На фронте наконец-то наступил долгожданный перелом. Мы наступаем по всем направлениям, противник огрызается, но это — уже не тот вермахт, что лез сюда же в сорок первом. Наша победа — вопрос времени. Главной задачей сейчас является уменьшить потери в людях. И так потеряли очень, очень много.
Среди присутствующих я вижу человека, которого не имел возможности поблагодарить ранее. Пользуясь случаем, хочу исправить эту ситуацию. Товарищи, вы все — очень достойные люди, так или иначе проявили себя в борьбе с фашистским отродьем, но этот человек — он сделал кое-что лично для меня… — Жуков на секунду замялся, а все с нетерпением ждали продолжения: — Если бы не этот человек, меня бы тут с вами не было! — выдохнул Георгий Константинович, «подводя черту» под выступлением.
Все сидевшие за столами обводили зал глазами, пытаясь понять, о ком маршал говорит. Мне вдруг сделалось стыдно, я думал — маршал уже забыл про меня, ан нет.
— Капитан Новиков, Сергей, — вдруг донеслось до меня, и я вскочил как ужаленный.
— Этот лихой капитан прикрыл меня собой от пули. Не дал фашистским прихвостням сделать свое черное дело. В общем, — Жуков подошел ко мне, — спасибо, сынок.
Георгий Константинович крепко пожал мне руку и вручил новенький, блестящий от смазки наградной пистолет. Новый модернизированный ТТ с «анатомической» рукоятью и увеличенным на три патрона магазином. На рукояти была гравировка: «За доблесть и отвагу от маршала Жукова» — во как! Я убрал пистолет обратно в кобуру, из которой его ранее достал маршал, пожал протянутую вновь руку и гаркнул:
— Служу Советскому Союзу! — и, после легкого кивка Георгия Константиновича, уселся на свое место.
Дальше пошли поздравления — мне было крайне неловко, но деваться некуда. Я был очень удивлен этим жестом Жукова, никогда не думал, что тот запомнит. Сам-то уж забыл, как-то не до этого было. В самом начале — да, было дело, обдумывал произошедшее. Истомин меня тогда предупредил, что у Жукова хорошая память, но чтобы так отблагодарить. Если честно, эта награда — дороже всех орденов. Человек подарил от чистого сердца, это было видно по глазам.
Вечером после банкета подогнал под себя ремни кобуры с новым пистолетом. Пока занимался подгонкой, жена уложила детей спать, и мы решили прогуляться. Старшая у нас — уже помощница что надо. На нее маленькую оставить — не вопрос.
Как же хорошо пройтись по городу, когда не думаешь о бомбежке и обстрелах. Когда ничего не угрожает тебе и твоим родным. Да, скорее бы уж война закончилась, так хочется пожить в мире в этом времени. Рядом с нашим домом, на набережной, было тихо. Вокруг все белымбело. Мы с любимой бродили вдоль реки и с наслаждением дышали чистым, морозным воздухом. Где-то еще гремят взрывы, с неба валятся бомбы и снаряды, льется кровь тысяч людей, но это — где-то далеко, а мы — здесь и сейчас.
— Как назовем? — задала резонный вопрос Светланка, когда мы заговорили о беременности.
— А кого называть-то? Ведь не знаем, кто будет, — растерялся я от преждевременности вопроса.
— Как бы ты мальчика назвал? — вполне серьезно продолжала Света.
— Сашкой! — я кивнул сам себе.
— Это в честь которого: Зимина или Александра Петровича?
— И в их честь тоже, конечно, но…
— А что, есть еще кто-то? — удивленно распахнула глаза любимая.
— Был, — я задумчиво повесил голову, а Света, поняв, что я расстроился, попробовала поддержать:
— Милый, если больно говорить — не надо. Потом, как-нибудь.
— Да нет, не страшно. У меня младший брат был, умер он, — хотелось бы заплакать сейчас, но на войне я очерствел. Жалость и сострадание уступили место жесткости и безразличию. Не полностью, конечно, иначе в «дурку» пора было бы ложиться. Но все-таки я стал очень черствым. Мы с братом росли без матери и были очень близки. Когда мамы не стало, ему было всего десять, в общем, вместе мы были всегда.
— А девочку? — продолжила Светланка после моих коротких объяснений.
— Как ты захочешь, я буду любить нашего ребенка с любым именем, все равно — мальчика или девочку, — это была правда, я очень люблю детей. Пока у тебя нет своих детей, этого не понять.
— Мне хотелось бы Марией назвать, — как-то тихо, скорее для себя, сказала супруга.
— Хорошее имя, мне всегда нравилось. Так и назовем, если девчонка будет, — добавил я.
С супругой мы гуляли почти каждый день до поздней ночи, утром спали подолгу. У Светланки уже начал вырисовываться животик, и я с удовольствием прикладывал ухо, пытаясь услышать биение двух любимых сердец.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
