— Ух ты, чувствую себя участником вашего шоу. Видела, Никки? Я только что заработал Взгляд Саммерса, — и он умоляюще обратился к телевизионному дворецкому: — Скажите мне какую-нибудь характерную фразу. Ну пожалуйста, только одну. Прошу вас!
— Очень хорошо. — Саммерс приподнял бровь и высокомерно произнес: — «Какая невоспитанность».
— Великолепно, черт возьми! — Рук радостно рассмеялся, но, поймав холодный взгляд Никки, пробормотал: — Продолжайте. Пожалуйста.
Хит сформулировала свой вопрос согласно новым правилам.
— Скажем так… предположим, вы работали в этой сети… вы не можете вспомнить какие-нибудь имена врагов, в дома которых внедряли агентов?
— Если бы я действительно являлся сотрудником этой сети, я бы рискнул предположить, что не все люди, за которыми шпионили, являлись врагами Америки. Сбор разведданных — специфическое занятие; не все сведения можно получить по официальным каналам, поэтому объектами наблюдения могут быть и дипломаты, и бизнесмены, обладающие нужной информацией. Или просто друзья и знакомые врагов.
— А как насчет моей матери? Если бы вы были знакомы с ее деятельностью, вы бы знали имена «объектов», в домах которых она работала?
— Мне очень жаль. Если бы я их и узнал, то не стал бы держать в памяти. Это истинная правда. У меня хватало бы собственных забот.
— А в то лето, когда вы сфотографировались вместе в Лондоне? Она там шпионила за своими хозяевами?
— И опять же я не могу этого сказать.
— И с Николь Бернарден то же самое?
— Боюсь, что да.
Рук заговорил:
— Можно мне тоже поиграть с вами в загадки? Вы сказали, что если бы вы получили такую информацию, то не стали бы запоминать ее. Но если бы вы все-таки знали, чем занимается ваш коллега-шпион, то каким образом вы — или другие сотрудники — могли обмениваться данными?
— Ловкий ход, мистер Рук.
— У меня уже голова болит от всего этого, — отозвался тот.
— Думаю, что для шпионов, как и для любых других молодых людей в Европе, связанных дружбой, общение было очень важно. «Твиттера» тогда еще не существовало. Скорее всего, они пользовались собственной системой связи. О письмах и телефонных разговорах речи не было, поскольку все это прослушивалось и просматривалось, так что… — Он смолк и подмигнул. — Эти предприимчивые молодые люди наверняка сообщали друг другу о своем местонахождении и передавали важную информацию через секретные почтовые ящики. Будем называть их «тайниками».
— Тайник, — повторил Рук. — Вы имеете в виду нечто вроде кирпича с отметкой, сделанной мелом, который легко вынимается из стены на пустынной площади?
Знаменитый дворецкий состроил кислую гримасу.
— О, прошу вас. Мы же не в сериале «Напряги извилины».[127]
— Тогда как? — спросила Хит.
— Могу предположить, — снова подмигнул дворецкий, — что у каждого члена группы имелся свой отдельный ящик, и он (или она) находил какой-то уникальный способ сообщать о его местонахождении, чтобы плохие парни не смогли ни о чем догадаться.
Перед глазами Никки возникли перевернутые вверх дном квартира матери и дом Николь. Она вспомнила телефонный звонок Бернарденам от неизвестного мистера Сикреста, который искал пакет.
— А вдруг у моей матери или Николь были такие тайники не только в Европе? Допустим — чисто гипотетически — здесь, в Нью-Йорке?
— Этого я не могу знать. Ко времени ее убийства я бы все равно оставил работу в разведке — если бы работал там, конечно, — и он опять подмигнул.
— Когда бы это могло произойти? — спросил Рук.
— В конце девяностых, — и он с усмешкой добавил: — Предположительно.
— Но вы еще находились в Европе, когда была убита мать Никки?
— Именно там я услышал о трагедии. Да. — Саммерс обдумал вопрос и обратился к Руку: — Вы хотите узнать, есть ли у меня алиби?
Он обернулся к Никки.
— Так в этом все дело? Я попал в подозреваемые?
— Вовсе нет, — успокоила его Хит.
— А у меня возникает такое чувство. И должен сказать, что как человек, который пришел сюда из уважения к вам и который вам полностью доверяет, я оскорблен. В следующий раз мы будем беседовать в присутствии моего адвоката. Прошу прощения.
Окружающие подняли головы от фруктового салата, цыплят и вафель, а Юджин Саммерс, с грохотом отодвинув стул, направился к выходу из ресторана.
Рук наклонился и поднял с пола салфетку дворецкого. Взмахнув ею, он воскликнул:
— Какая невоспитанность!
Никки открыла блокнот на чистой странице и сделала заметку: поручить кому-нибудь проверить, где находился Юджин Саммерс в день первого и второго убийств. Просто для того, чтобы убедиться в том, что нигде слово «если» не окажется лишним.
Хит как раз припарковала свою «краун викторию» у участка на Западной 82-й рядом с другими полицейскими машинами, когда ей позвонила Лорен Пэрри.
— У тебя не найдется минутки, Никки? — говорила она каким-то странным, напряженным голосом. Что-то случилось. Хит жестом велела Руку идти в участок, а сама прислонилась к машине. — У меня плохие новости, Ник, — продолжила ее подруга-судмедэксперт. — Мне очень, очень жаль.
— Что там?
— Токсикологическая экспертиза Николь Бернарден. Тест испорчен.
— Тебе придется мне объяснить подробнее, Лорен. Никогда не слышала, чтобы анализ на токсины был испорчен. Что это значит?
— Именно это и значит. В лаборатории что-то пошло не так. Как ты знаешь, мы исследуем образцы крови, мочи и тканей на наличие определенных химических веществ и токсинов в организме покойного; при анализе содержащихся в тканях веществ используются инертные газы.
— К сожалению, имею об этом весьма смутное представление.
— Неважно; важно то, что причина провала — применяемые в лаборатории газы. Партия сжатых газов в баллонах, доставленная нам сегодня, оказалась бракованной, образцы испорчены. Это ужасно. Ничего подобного раньше никогда не случалось.
— Не казни себя, — сказала Никки. — Если, конечно, это не ты отвечаешь за поставку баллонов с газами. Нет, правда?
Лорен не засмеялась, лишь угрюмо ответила:
— Нет.
— Тогда закажите нормальные баллоны, возьми новые образцы и проведи тесты еще раз.
— Это невозможно, Никки, в том-то все и дело. Сегодня утром тело Николь Бернарден по просьбе ее родителей было кремировано и прах отправлен во Францию.
Хит, несмотря на собственное разочарование и огорчение, постаралась успокоить подругу. Она велела Лорен не принимать это близко к сердцу, сказала, что свяжется с ней позже и организует расследование странного происшествия. Выглядело оно весьма сомнительно, особенно после исчезновения перчатки.
