Они обе засмотрелись на кукольный домик, выставленный в витрине их магазина.
— Страшно, как быстро летит время! Трина обняла на прощание Каролин:
— Возвращайся скорее.
Отец сам открыл ей дверь.
— Каролин?
Каролин огляделась. Другие занавески и ковры — более светлых расцветок, странные стеклянные статуэтки на полках.
— Я начала их коллекционировать, — с гордостью сказала Мэг, перехватив взгляд Каролин.
— Они просто замечательные.
Они опустились на софу. Бартон первым нарушил затянувшуюся неловкую паузу:
— Надеюсь, Зоэ оценит твой поступок.
— Я поступаю так не ради нее, — решительно возразила Каролин. — А ради себя. И ради тебя тоже, — добавила она тихо.
— Господь простит наши грехи, — произнес Бартон в ответ. — Как у тебя с деньгами?
— Нормально.
— Чем ты намерена там заняться, уже знаешь?
— Нет пока, но найду. Его плечи вздрогнули.
— Не этого я хотел для тебя, но, думаю, ты сама лучше знаешь, что делаешь.
Перед отъездом Каролин вошла в кухню за стаканом воды. Обшарив все шкафы, на одной из верхних полок она отыскала керамическую вазочку. Это было единственным напоминанием о старой квартире, где Каролин играла с Адамом в войну. Она сняла вазочку с полки и улыбнулась.
За день до отъезда Каролин прогулялась по Нью-Йорку. Прошла до старой школы. До церкви, где венчались Бартон и Мэг. До здания, где была их с Грэмом квартира. Отыскала место, где играла в постановке “Босоногих в парке”. Книжный магазин, в котором работала. Прогулка вышла недолгая.
Под конец она решилась войти в “Попугай”. Вновь, как прежде, она заглянула внутрь через огромное окно. Майк все так же стоял за барной стойкой и беседовал с посетителем. Он по-прежнему был хорош собой и смотрел все так же тепло.
Каролин отошла от окна. Все.
Зоэ не встречала их в аэропорту. Каролин во время полета убеждала себя, что глупо на это надеяться, но все-таки выискивала взглядом в толпе встречающих высокую стройную фигуру матери с ярким шарфом на плечах.
Такси доставило ее в Беверли-Хиллз.
— Тебя устроят в большой комнате для гостей, — говорила Каролин сыну по дороге. — Там такие обои, как шкура у зебры — в белую и серую полоску. Я там спала раньше. А мне отвели комнату, где на обоях полевые цветы…
Казалось, Зоэ обрадовалась встрече.
— О нет, дорогая, нет и нет, — заохала она, когда речь зашла о гостевой комнате. — Это просто немыслимо. Когда ты была маленькой девочкой, я ничего не имела против того, чтобы ты носилась по дому. Но сейчас другая ситуация. Александру вряд ли захочется видеть свою бабушку, стареющую с каждым днем.
С каким умилением Зоэ подобрала аккуратное слово для определения своего состояния! Каролин не уставала изумляться ее талантам.
— Я обожаю этого маленького мужчину, — улыбнулась Зоэ внуку. — А потому хочу его потихоньку обольщать. Конечно, вы можете остановиться у меня на несколько дней, пока не найдете себе подходящее жилье.
Каролин был мучителен этот разговор.
— Я здесь для того, чтобы помогать тебе, — напомнила она матери.
Зоэ окинула ее холодным взглядом.
— Совсем не для этого. При нашей последней беседе ты называла другие причины. Так что, пожалуйста, придерживайся этой версии.
Через своих бесчисленных знакомых Зоэ почти мгновенно нашла квартиру в долине Сан-Фернандо. На той же неделе Каролин и Александр уже переехали туда. Зоэ настояла на том, что она будет оплачивать аренду.
Для Каролин это было эмоциональным потрясением. В ее воображении Калифорния была неотделима от Зоэ. Но Александр, не имевший об этом понятия, был в восторге. В здании располагался тренажерный зал, и он проводил там часы, крутя педали велотренажера.
Зоэ уже редко выезжала сама и предоставила в распоряжение дочери свой белый “Мерседес”.
— Только регулярно меняй в нем масло, — напутствовала она Каролин.
По утрам Каролин и Александр навещали Зоэ в ее доме. Каролин устремлялась на кухню готовить для нее завтрак, бралась застелить постель. Зоэ пресекала такие порывы.
— Для этого я держу горничную.
— Можно, я отвезу тебя сегодня куда-нибудь? Совершим небольшую пробежку по магазинам.
Зоэ улыбнулась ей таинственной улыбкой сфинкса.
— Куда бы ты меня ни повезла, я там уже бывала раньше. И купила все, что мне нужно. У меня этого проклятого тряпья накопилось столько! Вполне достаточно, чтобы одеть полмира.
Однажды Каролин спросила:
— Может, я что-нибудь почитаю тебе вслух? Зоэ взорвалась:
— Я еще способна различать печатные буквы! А вот тебе, милая, пора искать себе работу.
Она перезвонила дочери в тот же вечер.
— Ты получила работу. — В голосе Зоэ звучало торжество, сравнимое с торжеством императора, только что возведенного на трон. — Я позвонила в свое агентство…
— Какое агентство?
— Ты что, не помнишь? “Детишки Зоэ”. Агентство, на которое я положила всю жизнь и двадцать пять лет держала его на плаву.
— Но ты же его продала!
— Конечно. Но сохранила возможность кое на кого влиять. Нынешняя владелица сказала, что будет счастлива испытать тебя в деле.
— А как быть с Александром?
— Наймем ему няньку.
— Но…
Зоэ перебила дочь:
— В понедельник ты приступаешь к работе.
Целая вечность прошла с той поры, когда Каролин была в последний раз в Голливуде. Многое там изменилось. Узкие улочки, старые, обшарпанные дома, люди в каких-то дешевых кожаных одежках.
Каролин обрадовало то, что агентство располагалось во вполне приличном, не замусоренном и сравнительно тихом квартале. Она припарковалась на удачно подвернувшемся, только что освободившемся месте, вошла в здание, преодолела пару лестничных пролетов и остановилась перед дверью, разрисованной ярко и радостно, словно ребенком, а на самом деле здесь чувствовалась рука профессионала.
По звонку ей открыли. Каролин было одиннадцать лет, когда мать приводила ее сюда. Все те же милые женщины за письменными столами, множество детских фотографий, веселой расцветки шторы на окнах.
— Чем я могу вам помочь? — последовал традиционный вопрос от женщины, ближе других сидящей к двери.
— Я Каролин Эндрюс. У меня договоренность с Лизой Родин.
Мгновенно была нажата кнопка интеркома, а еще через секунду из дальнего конца просторной комнаты устремилась навстречу Каролин молодая женщина. Под умело нанесенной косметикой ее лицо все равно выглядело блекло, а заранее состроенная приветливая улыбка — безжизненной.
