— Прислушайся, — сказала Лейн.
— Ничего не слышу, — ответил Джонни Мак.
— Я тоже. Что-то стряслось. В этом доме не бывает мертвой тишины. И парадную дверь не бросают незапертой.
Джонни Мак взял Лейн за плечи и повернул лицом к себе.
— Прошу тебя, выйди наружу, подожди Бедлоу.
— А ты что будешь делать, пока я жду?
— Обыщу дом. Там должен кто-то быть. Поскольку Эдит уволила миссис Брайент, она не допустит, чтобы Мэри Марта осталась одна.
— Я помогу тебе обыскивать. Джонни Мак сжал ее плечи сильнее:
— Если что-то случится, я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. Останься здесь.
— Постой! — воскликнула Лейн, когда он выпустил ее и собрался идти. — Что, если… может, не стоит доверяться Бедлоу. Может, он поставил в известность Бадди, Бадди сказал мисс Эдит, и она уже покинула город.
— Не думаю, что у мисс Эдит было время удрать. Притом она из тех, кто останется и будет сражаться. Она уверена, что в этом городе сможет отвертеться от обвинения в убийстве.
— Если она здесь, я не уйду, не поговорив с ней. Не позволю ей вывернуться. Она сознается в том, что совершила, даже если мне придется выбить из нее правду.
Раздался пронзительный вопль, от которого Лейн похолодела до костей. Они с Джонни Маком быстро встревожено переглянулись, потом повернулись в сторону душераздирающего крика. Он донесся со второго этажа.
— Оставайся здесь, — приказал Джонни Мак и стал подниматься.
— Без меня ты не пойдешь.
Джонни Мак бросил на Лейн предостерегающий взгляд, но она покачала головой и на пятой ступеньке поравнялась с ним. Он кивнул и хмыкнул, очевидно, поняв, что ей не хочется отставать от него. Не хочется узнавать о происходящем в этом доме из вторых рук.
Они вместе взбежали по лестнице, стали распахивать дверь за дверью, ища того, кто кричал. Выйдя из третьей осмотренной комнаты, Лейн увидела в конце коридора распахнутую дверь. Оттуда вышла миссис Расселл с разинутым ртом, с дрожащими плечами. Увидев Лейн, направилась к ней и, хотя губы ее шевелились, не произнесла ни слова.
— Эта комната Мэри Марты, — сказала Лейн Джонни Маку.
Они вдвоем бросились к идущей, словно в замедленном движении на экране, домработнице. Губы ее продолжали двигаться, но изо рта не выходило ни звука.
Лейн взяла женщину за дрожащие руки:
— Что такое, миссис Расселл? Что случилось? Это вы кричали?
Кивнув, она крепко сжала руки Лейн.
— Помогите им… помогите им. Пожалуйста. Миссис Расселл сложила руки на животе, ухватилась за локти и, плача, стала раскачиваться взад-вперед.
— Идите сюда, присядьте. — Лейн подвела женщину к кушетке в маленькой нише, потом опустилась на колени. — Вам будет хорошо, пока мы заглянем к Мэри Марте?
— Мне будет хорошо, — ответила миссис Расселл. — Но ей нет… ей нет… она… пожалуйста, идите помогите мисс Эдит.
Лейн не знала, чего ожидать, не представляла, с чем они столкнутся, когда входила с Джонни Маком в спальню Мэри Марты. Комната казалась совершенно неизменившейся. Комната мечты маленькой девочки. Яркой, красивой, очень светлой. Без крови. Без грязи. Без вони. Без чего-то хотя бы чуть-чуть пугающего.
Мисс Эдит сидела на краю кровати, обнимая Мэри Марту, спокойно лежащую, положив голову матери на колени. Безмятежная картина материнской любви. Эдит то и дело убирала волосы с лица дочери.
— Мисс Эдит? — Лейн подошла к кровати, Джонни Мак следовал за ней.
Эдит подняла взгляд, глаза ее были слегка затуманены, лицо траурно-печально.
— Больше она уже не будет страдать. Она в покое, впервые с раннего детства.
У Лейн перехватило дыхание. Господи, нет! Неужели Эдит убила свою дочь? Убила обоих детей? Подойдя поближе к кровати, Лейн увидела, что Мэри Марта пугающе неподвижна. Не дышит!
Джонни Мак положил руку на плечо Лейн:
— Найди телефон и позвони Бедлоу. Скажи; пусть как можно скорее едет сюда и пришлет «Скорую помощь».
Когда Лейн кивнула, Эдит заговорила, заставив ее остаться:
— Я понятия не имела о том, что происходило между Кентом и Мэри Мартой. Знала, что они очень близки, что горячо любят друг друга, но мне в голову не приходило, что он станет… что сможет… Не надо было мне выходить замуж. Не надо было рожать детей.
— Мисс Эдит, вы понимаете, что сделали? — спросил Джонни Мак, подойдя к кровати.
— Да, понимаю, — ответила она и, когда он опустился на колени возле кровати, погладила его по лицу. — До чего похож на Джона. Во всем. Когда-то Джон любил меня. Когда мы только что поженились. Он хотел сына. Даже зная, на какой риск иду, рожая ему ребенка, я… С моей стороны было ошибкой производить на свет детей, зная, что моя мать была больна. Очень. А до нее мой дедушка. Я знала это, однако пошла на риск, и моим детям пришлось за это расплачиваться.
— О чем это вы? — Джонни Мак взял ее за руку.
— Если бы я не была так поглощена развлечениями и романами на стороне… если бы уделяла больше внимания Кенту и Мэри Марте, то, может быть, поняла бы, что происходит. Я думала, Кент нормальный. Если бы проводила с ним больше времени, то могла бы положить конец тому, что он делал, оказать необходимую помощь. Может, и Мэри Марте удалось бы помочь.
Но дети никогда не были у меня на первом месте. Я родила их потому, что этого хотел Джон. Моя жизнь была слишком насыщенной… мне было не до них. И вот смотрите, что произошло.
Лейн придвинулась поближе к кровати, удары сердца отдавались у нее в голове. Как она может ощущать жалость к Эдит, зная, что та убила обоих своих детей?
— Что произошло? — побудил ее продолжать Джонни Мак. — Расскажите, что вы сделали в тот день, когда погиб Кент, и что сделали сегодня?
Эдит отняла руки от Джонни Мака и посмотрела на дочь:
— Взгляните на нее. Такая красивая. Такая нежная добрая, любящая. Но очень пострадавшая. И это целиком моя вина. Будь я лучшей матерью, то смогла бы избавить ее от очень многого. Все эти годы я не понимала. Не знала. Пока не открылось, кто настоящий отец Уилла. В то утро Кент пришел, и Мэри Марта подслушала наш разговор. Я ни разу не видела у нее такой неистовой реакции.
Эдит закрыла лицо руками и заплакала. Джонни Мак взглянул на Лейн, и ей стало понятно, что он, как и она, недоумевает, почему они оба испытывают странное сочувствие к женщине, которую терпеть не могут. И почему эта женщина сочла себя вынужденной убить своих детей.
Эдит заговорила вновь, голос ее был жутковато мягким и полностью сдержанным:
— Мэри Марта бросилась к Кенту, принялась бить его своими кулачками и при этом пронзительно кричала: «Ты заставил меня убить моего ребенка, ты заставил меня убить моего ребенка. Моего ты не хотел, но захотел от нее». Я не понимала. Но прислушалась, когда Кент заговорил с ней. Он сказал Мэри Марте, что своего ребенка она не лишилась, что Уилл ее ребенок.
