Книга Каиново колено - Василий Дворцов

Январь 1975. Широко развернулась шефская помощь в строительстве объектов Байкало-Амурской магистрали. Коллективы многих предприятий, научно-исследовательских институтов и проектных организаций страны решили помочь и сооружению на трассе БАМ городов и посёлков. Силами шефов из разных республик намечено построить 45 посёлков, станций и городов.

Декабрь 1975. Подведены итоги. На трассе возведено 28 жилых посёлков, уложено 178 километров главных железнодорожных путей, построено свыше тысячи километров притрассовых автомобильных дорог и 70 мостов. Досрочно открыто движение по линиям БАМ. Тында, Усть-Кут. Звёздный и мостовым переходам через реки Амур и Лену. Главное управление по строительству БАМа переехало в Тынду, А в Москве осталась оперативная группа. Из Нижнеангарска по зимнику пробился первый десант к Северо-Муйскому хребту. Два месяца понадобилось первопроходцам, чтобы достичь района Северо-Муйского тоннеля протяжённостью 15,3 километра…

Ура! Ура-а! У-урра-а-а!!!

Когда-то панельные дома посреди строительного мусора на фоне лесистых сопок казались почти достигнутым коммунизмом. Сейчас, за двадцать лет так и не обретя асфальтного и палисадникового благоустройства, они походили только на его призрак, забредший из неведомой Европы. А окружающие их брошенные на произвол судьбы разномастные времянки, бараки и прикопанные вагончики постепенно опустевали, зарастали крапивой и хмелем, плотно заплетающим следы преданных государством своих строителей. У тех, у кого была не забытая родня на большой земле, возвращались на озлобленный теснотой и нуждой позор и вечную коммунальную зависимость ради детей, которым нужно было ходить в школы. Кто же совсем разорвал с прошлым, а тем более попал под развал Союза, теперь на месте отчаянно цеплялся за любую возможность не сползти за грань необратимой нищеты. Мужики мыли в бригадах золото, валили лес, охотились, торговали и разбойничали. С какого-то времени, ощутив несопротивляемость и безвластность, хлынули сначала волны корейцев, а затем всё накрыла не просто волна, девятый вал китайцев. Заселяясь немерянным числом на самых захудалых окраинах, они вдруг выделяли из своей безликой массы одного-двух-трёх хозяев, которые жили уже получше и даже самых куркулистых русских. Коттеджи, окружённые охраняемыми высоченными заборами, джипы, а самое главное, наглая прагматичность в отношении нанимаемых рабов, и наложниц, из русских…

К 1 января 1983 года, на строительстве БАМ выполнено более 400 млн. куб. м. земляных работ. Построено 3400 км притрассовых автомобильных дороги, 1400 мостов и 1800 водопропускных труб, уложено 2260 км главных железнодорожных путей. Вышел на проектную мощность завод крупнопанельного домостроения в Нерюнгри. Его ежегодная продукция — 85 тыс. кв. м. деталей и конструкций домов.

В 1988 году Тында встречала пассажирский поезд с почётными пассажирами: Байкало-Амурская железная дорога заработала в постоянном режиме…

Ура! Ура-а! У-урра-а-а!!! Товарищи!!!

— Я, конечно, наслышан был, но всё равно такого, блин, никак не ожидал. Сергей ни с того, ни с сего разговорился и никак не мог остановиться. Гена, часа два уже уверенно погонявший от последнего КПП, время от времени только хмыкал. А тема, естественно, была самая мужицкая, об их милитаристском прошлом. Нас в первый день, после санобработки и холодной бани, нарядили во всё новое, правда, одного размера. Ну, мы, понятно, береты сразу же набекрень, воротнички расстёгнуты так, что тельники до пупа, сфотались на память. Десантура! Чтоб дома видели и гордились. Ага, а уже вечером, после отбоя, произошло переобмундирование в пользу старослужащих. Мне хотя бы с размером сапог повезло. А вот штаны на заду прожжённые, которые на проволоке только держались, я навсегда запомнил. Но особо непонятно было, что те же самые сержанты, что днём чуть ли не в отцы родные лезли, после отбоя как оборотнями стали. И офицеры-то знали! И поощряли. Вообще сейчас, издалека, понять можно: нормальных офицеров в забайкальский округ не направят. Для этого нужно очень хорошо проштрафиться. Хотя бы попить больше других. Понять-то можно, а простить нельзя. Мудрецы, из особо справедливых, додумались пожаловаться начальству учебки: мол, сержанты унижают и избивают, а лейтенанты с капитанами улыбаются. Так нас потом неделю выкладывали на плацу. Лежим, блин, после отбоя в ледяных лужах: «огонь противника справа», замёрзшие животы аж в позвоночник втягиваем, и жмуримся. А сержанты подвоводят в жопу пьяного комвзвода, и он пинает наши головы в очередь. Футбол, называлось. Чтоб больше эти головы не думали о гражданских правах. А только о воинском долге. Да, курок, это да, это на долгую память. Но, за то потом, при переводе в часть, меня, сопляка, хоп, и комодом, назначили. Ещё синяки не просветлели, а лычки уже сияют. Вот и раздавай наряды. Деды от такой несправедливости просто опупели. Потыкали пальцем в нос, но, видимо, согласия во взгляде не прочли. Опыт-то уже был: заигрывать бесполезно, сколько не гнись, им всё будет мало. Поэтому, когда они меня в бане решили проучить, я даже не раздумывал. Нет, лучше сдохнуть. И вот представь: я стою в мойке голый, ни мыла, ни вехотки, жду тазика в очередь, а они входят вчетвером, ремни на руках накручены, и давай пряжками понужать. Я успел одного за чуб схватить, он деревенский бычок был, к дембелю причёску специально отращивал, и тоже давай его дубасить. Левой держу, пригнул, а правой бью снизу, рожу ему квашу. Тот орёт как свинья, а остальные трое меня пряжками рубят. Картина? Всё в крови, молодые в стены влипли, а мы посреди крутимся. Забили, конечно, в лапшу. Но после этого, всё, не бурели, с ворчанием, но всегда обо всём договаривались. Даже молодым дедом, прозвали.

— А я после своего ПТУ в стройбат попал. Так что вспомнить тоже чего найдётся. Гена сбросил скорость, осторожно въезжая на обмытую по краям, совершенно прямую до самого горизонта бетонку. Выщербленные плиты плохо состыковывались, а стояки стоило поберечь, дорога только и начиналась. Теперь пошла его очередь жалобить:

— Так вот, нас в учебку впрессовали как полагалось: восемьдесят таджиков, пятнадцать чеченов и пять русских. Причём смотри расклад: таджики, все монолит, только ростом и весом различишь. Кажется, их чуть ли не из одного аула наловили. Кому восемнадцать, кому двадцать пять, пофиг. Из них не только никто ни разу в жизни зубы не чистил, но большинство даже и не умывалось. По-русски разве только что послать могли. Но, чурка, если попался, служи. А как они, бараны, служить могут, если им в башку не входит, что от них требуется. Не входит, потому что некуда. Кость. К ним попытались офицеры порядок подвязать. Какой там! Старлей один, из самых правильных, разорался, добавил про матушку и Аллаха, так вдруг один из строя шагнул и по горлу его ширкнул. Хорошо, что не до смерти. Таджика, конечно, в конвой и под трибунал. Да только остальных уже не трогали. Срали они на службу! Чечены, черти, хоть их и немного, но как на подбор здоровые были. Два каких-то разрядника, остальные просто сытно вскормленные. А мы-то как раз, наоборот, плюгавые, отбросы, кого военкомы в стройбат для числа спихнули. Так что, те тоже откровенно на нас делали. И от сортиров до тумбочки всё было чисто русское. Чисто наше. И нас же офицеры ещё и долбали. По полной долбали, пятерых за всю сотню. И, при этом, мы умудрялись двое против троих перемахиваться! Ага, кому очки отдраивать, а кому консервные банки после офицеров вылизывать.