— Я лично за, — сказала я.
— И я за. — Энди сел прямо и расправил плечи, выставив вперед острый подбородок. — Это чертовски правильное решение.
Мика легонько подергал меня за ухо.
— Значит, так и сделаем, Вистренка и Энди-разумник.
Мы отправились в комнату Ребекки и папы, они обнимались. Мы закатили глаза, потом сообщили о своем решении. А папа сказал, что мама прилетает, хочет поговорить с нами сама. Я потерянно уставилась на папу. Я не знала, что она будет присутствовать при нашем предательстве. Мне сдавило виски.
— Я так рада, что вы все согласны. — Ребекка кинулась нас обнимать.
— Тогда я улажу последние формальности, — сказал папа.
Кто-то постучался.
— Да-да, — сказала я.
Вошла Ребекка с большой косметичкой.
— Ну? Ты ли не красавица, Вирджиния Кейт?
Я покрутилась, демонстрируя свое темно-красное платье с юбкой-колокольчиком, отделанное белой тесьмой.
— Я как увидела его в магазине, сразу подумала, как раз для тебя.
— Ты тоже отлично смотришься.
— Спасибо. — Ребекка была в темно-синем костюме, волосы аккуратно зачесаны за уши.
— Я тут подумала, что могу уложить тебе волосы. Хочешь?
— Да, здорово. — Я села на кровать.
Она вытащила бигуди и тюбик. Расчесав мои волосы, она смазала их гелем для укладки и накрутила на бигуди.
— Придется некоторое время подержать. — Она достала помаду. — Розовая подойдет?
— Мне бы другой оттенок, если можно.
Она улыбнулась и протянула мне тюбик с оттенком чуть темнее.
Накрасив губы, я посмотрелась в ручное зеркальце, которое держала Ребекка. На меня оттуда смотрела мама, я сделала вид, что не вижу ее, потом разглядела в отражении бабушку Фейт и облегченно улыбнулась.
Ребекка протянула мне маленькую белую коробочку.
— Это тебе.
Внутри лежали серебряные сережки в форме цветов.
— Ой, спасибо, Ребекка!
Я прикрепила их к мочкам, их легкая тяжесть придавала ощущение взрослости.
— Серебро хорошо подходит к твоей коже.
Пока мы ждали, когда мои волосы «схватятся», поговорили о мисс Дарле. О том, какая она мудрая и знает про всякие приметы. Правда, я не сказала Ребекке, что еще она умеет разговаривать без слов, что мы с ней частенько обмениваемся мыслями.
Наконец, Ребекка сняла бигуди и расчесала мои ставшие слегка волнистыми волосы.
Вот теперь я была готова предстать перед мамой.
Папа с мальчиками ждал на крыльце, то притопывая ногой, то хлопая пальцами по бедру. Это здорово действовало на нервы. Он отращивал бороду и стал похож на киношного таинственного незнакомца, обычно в него влюбляются без памяти все местные девушки и далеко не сразу понимают, что человек он так себе.
Энди и Мика шутливо друг друга мутузили. Оба в черных костюмах. Причем Энди свой уже испачкал и помял.
Бобби прыгал с верхней ступеньки на вторую и обратно, вверх-вниз, вниз-вверх. Он был в синих бриджах и белой рубашечке. Он раз пятьдесят выкрикнул:
— Энди, смотри, как я могу. Ну, Энди! Смотри!
Ребекка поманила рукой мисс Дарлу, попросила нас сфотографировать.
— Вы все просто неотразимы. — Она приставила аппарат к глазу. — А теперь давайте хором, дружно: «Ура!»
— Ура! — грянули мы, почти все.
Отдав аппарат Ребекке, мисс Дарла подошла ко мне и протянула бархатный мешочек.
— В молодости я все время ее носила. Замечательно подойдет к твоим сережкам.
В мешочке лежала серебряная цепочка с кулоном: серебряная головка лошади, а глаза зеленые из какого-то прозрачного камня. Головка открывалась, внутри лежала туго свернутая в рулончик полоска бумаги.
— Ой, спасибо, мисс Дарла. Какая красота!
Я вытащила рулон, хотела расправить, но мисс Дарла перехватила мои пальцы.
— Прочтешь потом. — Она подержала ладонь на цепочке, потом медленно ее опустила. — Это подарок Джимми Додда.
Я спрятала рулончик в кулон и протянула его мисс Дарле, чувствуя, какой он увесистый.
— Я не могу это принять, мисс Дарла. Раз это подарок Джимми Додда.
— Глупости. Такое украшение годится для молоденькой девушки, то есть как раз для тебя. А у меня есть и другие памятные вещицы.
Я надела цепочку на шею, она действительно хорошо смотрелась.
— Когда прочтешь мое послание, спрячешь в кулон свою записку, разумеется с заветным желанием.
Она глянула мельком на Ребекку и продолжила:
— А знаешь, сегодня утром были кое-какие знаки.
— Знаки? — не поняла я.
Мисс Дарла засунула руки в карманы брюк.
— Я нашла в кухне двух лягушек и уколола палец остролистом. Но у тебя все будет нормально, запомни это.
Я растерянно поморгала.
— Хорошо, мисс Дарла, запомню.
Мы все набились в папин «форд» и поехали. Голубенький «корвэйр» папа давно продал одному однокашнику. Мисс Дарла помахала нам рукой, у ее ног вилась Софи Лорен. Я старалась не ерзать, чтобы не помялось платье. Мика тоже сидел спокойно, правда, теребил узел галстука. У Энди был отрешенный вид, будто ему ни до чего нет дела.
Я вспомнила ту Пасху. Как мы ехали в церковь, и мы с Микой злились, что нас заставили вырядиться в приличную одежду. А Энди сидел впереди с мамой и папой.
И сразу в ушах пронзительно зазвенело, все внутри задрожало, будто я проглотила рой стрекоз, и они там летали, трепеща крыльями.
В адвокатскую контору мы приехали на пятнадцать минут раньше, ждали в приемной. И вот к нам подошла хорошенькая кудрявая блондинка и проводила в конференц-зал, где стоял длинный стол. Я чувствовала себя странно, отчасти перевертышем. Блондинка пригласила нас сесть, ободряюще сжала плечо Ребекки и удалилась. Может быть, ей было жаль Ребекку, ведь ей придется усыновить сразу троих? Я вспомнила слова мамы о том, что ни одной женщине не захочется растить чужих детей. Но у Ребекки было счастливое лицо. Наверное, мама была не права, наверное, она вообще во всем была не права.
Мы измызгали блестящую столешницу ладонями и локтями, она покрылась тусклыми пятнами. Я живо представила маму, как она со слезами подписывает отказные бумаги, к горлу подкатил ком, похоже, на очереди был и завтрак. Я еще могла передумать, разве не так? Но хотелось ли мне?
Вошедший в комнату седовласый господин обратился к папе:
— Миссис Марксон должна была уже приехать. Видимо, задерживается.
— Миссис Марксон? — переспросил папа.
