«Как удивительно точно разведка Евросоюза угадала с его оперативным псевдонимом, — подумалось вдруг Шведу. — Или Михал Михалыч сам это выудил у Ахмета? Или они все-таки знали, как ему нравится себя называть…»
— Это наша территория, и пришлого люда здесь никогда не будет, — заявил командир. — Зона не допустит этого! У них были устаревшие карты аномалий, ха! Куда они полезли, щенки? На что они надеялись? Хотя Спирт тоже молодец, — скороговоркой добавил он. — Одна гауссовка, один отряд плюс сама Зона — и вот уже нет никакого «Фарватера»!
— Непонятно, как он нами управляет, — шепотом сказал Швед стоявшему рядом Молоту. — Можешь меня сдать хоть сейчас, но я вижу не командира «Монолита», а пьяного прапорщика.
— Сейчас он закончит, поднимемся на воздух, — пообещал Молот. — Там расскажу.
Михал Михалыч упражнялся в пустословии еще несколько минут, потом начал уставать. Ему явно не хватало допинга, но пить при подчиненных он себе не позволял. Быстро завершив выступление и бросив напоследок бахвальское «мы их похороним», он покинул кубрик. Бойцы дружно выдохнули и, не решаясь говорить вслух, принялись обмениваться взглядами. Ветераны постояли с каменными лицами и вышли вслед за командиром.
Швед и Молот подождали еще немного, чтобы ни с кем не столкнуться в коридоре, и тоже отправились на улицу.
— Кто платит, тот и управляет, — неожиданно начал Молот. — Военных талантов у Михал Михалыча нет, но он хороший организатор. После того, как отключили Выжигатель, отряд стал рассыпаться. Раньше группировку что-то цементировало, а потом вдруг перестало. Что-то исчезло такое… что нельзя объяснить словами. А потом появился Михал Михалыч и дал людям веру в себя. Ветераны его за это ценят и прощают ему некоторые странности. А ветераны в «Монолите» — это всё. На них держится наше братство. Как они скажут, так и будет. Но мне кажется… — боец суеверно оглянулся по сторонам, — что раньше было лучше. Отряд был обычной сталкерской группировкой. Добывали хабар, продавали — вот такая была жизнь, простая и спокойная. Денег было меньше, зато была свобода. Потом появилось «О-Сознание», и все пошло прахом. А Михал Михалыч… он спас отряд от распада, собрал его по кускам, но он сделал нас зависимыми. Без него теперь в городе ни одна ворона не каркнет.
Молот был неплохим парнем, хотя подружиться по-настоящему Шведу с ним не удавалось. Впрочем, возможно, сам Молот считал их отношения вполне товарищескими. Во всяком случае, ни от кого другого Сергей таких откровений еще не слышал.
— Тебе этого знать не положено, но я скажу, — проговорил боец, бледнея от волнения. — Некоторые ветераны уже недовольны командиром. Он что-то мутит… у него непонятные цели, а это страшно, потому что любую кашу, которую он заварит, расхлебывать придется нам. Поговаривают даже, что Бродяга не просто пропал, а ушел из отряда. Он и еще несколько человек — Морж, Серп… Все ветераны. Если это правда, то я не знаю, что будет дальше. «Монолит» снова развалится. Это будет катастрофа для всех нас.
— Не преувеличивай, — нарушил молчание Сергей. — В Зоне распалось много группировок, больших и маленьких, небо на землю от этого не упало.
— Ты не понимаешь… Ты попал в «Монолит» другим путем, к нам еще никто так не приходил. Кабан — это Кабан, а мы — это мы. К нам нельзя перевестись из другой группировки.
— Кстати, давно хотел спросить: где вы набираете пополнение, если отряд даже по меркам Зоны считается закрытым?
— На Большой земле, где же еще. В основном из спецуры вербуют, из силовиков. Я вот, например, в ФСКН служил. Залетел по дурости. Брали барыг с партией кокаина, уже расфасованной для розницы. И у меня пара пакетиков к рукам прилипла. — Он смущенно улыбнулся. — Хотел попробовать, просто понять, ради чего люди так рискуют. Кокс — не герыч, от одного разика ничего не будет. На нем же реально весь Голливуд сидит, это не сказки. В общем, стало любопытно, и я взял. А тут как раз подъехала вторая группа с кинологом, и песик меня сразу облаял. С тех пор я собак не очень люблю… Если бы меня мой собственный командир спалил — дал бы в рыло, тем бы и закончилось. А тут чужие поймали, поднялась вонь. В общем, тюрьма мне за это не грозила, но служба закончилась по-плохому. А потом нарисовался человечек, предложил начать жизнь заново.
— Наши истории чем-то похожи, — кивнул Сергей.
— Ну да, ты же из эсбэушников? По идее, тебя должны были сразу к нам взять, ну или хотя бы предложить. Может, не доверяли тебе, проверить хотели… А может, твоя служба у Кабана и была проверкой?
— Типа проводки, что ли? Длиною в месяц?! Ни хрена себе…
— Какой проводки? — нахмурился Молот.
— Ты не слышал? Чтобы попасть в отряд Кабана, нужно пойти семь километров по Зоне с одним обрезом.
— Веселая, должно быть, прогулка…
— Ага. Там даже опытные сталкеры выживают с вероятностью в семьдесят пять процентов. Такой вот экзамен.
— В «Монолите» экзамен проще: сразу требуют расстрелять двоих диких, ну или больше — сколько подвернется. Михал Михалыч такую традицию придумал. Это не плата за вход в группировку, это запрет на выход. На Большой земле за два трупа дают пожизненный срок. Хотя там вроде бы всем чихать, что в Зоне происходит, но есть вещи, которых не прощают.
— Судя по последним событиям, уже не чихать, — возразил Швед. — А насчет Бродяги — это точно или так, слухи? — осторожно спросил он.
— А как отличить? Слышал — значит слухи. Там другое интересно: с ним одни ветераны пошли, — выразительно произнес Молот.
— И что это значит? — не понял Сергей.
— Ты разве не обращал внимания, что ветеранов друг с другом стараются никуда не посылать? Группы обычно формируются из одного старичка и пары-тройки молодых.
Швед сосредоточился. В те разы, когда ему приходилось сталкиваться с «монолитовцами» еще в отряде Кабана, так всегда и было — что с первым бензовозом, что с артефактами. Но он не придавал этому значения.
— Несколько бойцов во главе со старшим, это логично, — пожал он плечами.
— Тут не логика, тут элементарные меры предосторожности. Ветераны впадают в транс, когда им вздумается, ты в курсе. Но чаще их расколбашивает, когда в трансе находится другой ветеран, где-нибудь рядом, в поле зрения. Они… как бы заражают этим друг друга. Не смертельно, конечно. Через какое-то время всех отпускает. Но представь себе отряд из одних ветеранов. Рано или поздно кого-то из них обязательно накроет, и он не просто превратится в колоду, но еще и друзей своих в транс введет. Вот я и думаю: далеко ли мог уйти Бродяга с таким войском…
Сергей отчетливо вспомнил, как они поджидали группу анархистов на северной окраине. Там были два «монолитовца» с нашивками: Самсон и кто-то еще. Они разошлись далеко по разным укрытиям, и когда второй ветеран погрузился в транс, Самсон упорно не смотрел в его сторону.
Мог ли Швед догадаться об этом самостоятельно? Конечно же, нет. Теперь он начал понимать, почему «Монолит» окружен завесой тайны и откуда берутся нелепые байки о молитвах, в том числе массовых. Вся эта чушь о сектантах имела смысл, но совершенно другой, практический. Никакой мистики тут не было, а была лишь грамотная работа с информацией.
