Но Джорджия продолжала оглядывать морское пространство, и вновь ее охватил страх.
Вот она! Плавник разрезал голубую поверхность. С несказанным облегчением Джорджия разглядела скумбрию. Рыба.
На Джорджию навалилась жуткая усталость. Солнце стояло в зените и как будто било ее по голове. Язык распух, губы потрескались и кровоточили. Джорджия сделала еще один глоток из банки. На сей раз она не устояла и опомнилась лишь на третьем спасительном глотке воды.
Может быть, никто не придет на помощь. Может быть, меня не найдут. Может быть, я оказалась в стороне от воздушных и морских путей. Надо беречь воду. Это всего лишь второй день. Сколько их еще будет?
Убрав банку подальше, Джорджия легла на залитый водой пол. Вскоре она задремала. Ей показалось, что жара спала. Наступил вечер, а когда она задрожала от холода, то поняла, что воскресенье закончилось. Неужели Чены убили ее мать? Лежа на холодном резиновом полу, Джорджия старалась не думать о секаторе Джейсона Чена и об истекшем кровью сержанте — напарнике Ли.
Она не хотела плакать. Только не теперь, когда ей была нужна каждая капля воды, чтобы выжить. Она знала, мама не позволила бы ей плакать и заставила бы держаться до конца, но слезы лились сами собой. Джорджия аккуратно вытирала их пальцем, а потом слизывала языком. Она немного успокоилась. Слезы высохли.
Еще одну нескончаемую ночь под звездным небом Джорджия провела, не в силах ни на мгновение унять дрожь. Кожа у нее была холодной как мрамор. Дрожь сотрясала все тело. Такой была эта ночь в крошечном резиновом ковчеге посреди необитаемого океана.
Третий день. Рассвет. Опять рассвет. Опять нежно-голубое небо, которое отдает себя во власть безжалостного, жаркого солнца. Джорджия решила, что нет смысла использовать ракетницу, пока не появится реальная надежда на спасение.
Сняв повязку, она осмотрела рану. Несмотря на жару, палец был сухой и чистый. Чтобы пот не попадал на него, она не стала накладывать бинт. Рана на ладони была как розовый червяк, и вдруг ей пришло в голову: что скажет патологоанатом о ее израненной руке, когда где-нибудь на берегу найдут ее труп?
Солнце поднялось в небе, и Джорджия опять покрылась потом. Опять пытка жаждой. Есть тоже очень хотелось, но думать она могла только о воде. О воде в бутылках «Эвиан». О воде, бегущей из крана. Она бы сунула голову в туалетный бачок, чтобы напиться. Какая уж тут брезгливость. Булочка бы так и сделала, если бы захотела пить.
Еще один день беспощадной самодисциплины и расчетливости. Откуда это в ней? Почему бы не выпить всю воду из банки, а потом будь что будет? Неужели в ней настолько силен инстинкт выживания? Почему? Почему не сделать, что хочется, а там?..
Джорджия погрузилась в беспокойный сон. От соленой воды и резины болели ноги.
Полдень. Джорджии пришлось приложить много усилий, чтобы оглядеть сияющее голубое пространство. Вдалеке висел туман, и Джорджия постаралась сосредоточиться на нем в надежде, что он скрывает за собой землю. Тем временем на горизонте появилась белая точка. На мгновение ей показалось, что это гигантский скат высунулся из воды, демонстрируя белое брюхо, похожее на квадратный носовой платок, но, прищурившись пару раз, она разглядела, что он не ныряет обратно в океан. Никуда не девается.
Джорджия мигнула. Подождала. Точка не исчезла. Тогда она выстрелила из ракетницы, держа ее высоко над головой. Сердце стучало как молот. Она видела точку, но та как будто не двигалась.
Ракетница ничего не изменила. Точка оставалась, но держалась на том же месте.
Джорджия понимала: или она ошиблась, или это большой танкер, команда которого смотрит видео, или рыболовное судно, с полными сетями идущее в противоположном направлении.
Она оглядела бескрайнее пространство белесых небес и голубого океана и решила рискнуть.
У нее оставался последний осветительный патрон.
Белая точка не исчезала с горизонта. Патрон вспыхнул и погас.
Джорджия боялась поверить своим глазам, но точка становилась больше. Медленно, мучительно медленно, но она росла. Джорджия легла у входа в шатер и стала смотреть, как точка постепенно превращается в треугольник — грот. Не может быть. Это была яхта.
Вскочив, Джорджия едва не упала, когда резиновый плот ушел под воду. Яхта направлялась прямо к ней! Громко крича, она, как могла, плясала на месте. Спасена!
Схватив банку с водой, она сделала большой глоток. Ей отчаянно хотелось выпить всё, но она боялась, во всяком случае пока она не будет твердо уверена, что спасена.
Яхта быстро приближалась, и Джорджия отпила еще. Потом улыбнулась. Из ранок на губах пошла кровь, и Джорджия ощутила ее вкус во рту, но все равно продолжала улыбаться, прыгать и кричать как сумасшедшая в ожидании яхты. Раздался гудок.
Больше Джорджия не сомневалась. Она открыла банку и выпила всю воду до самого донышка, захлебываясь и задыхаясь от спешки и не сводя взгляда с плывущего ей на помощь судна. Это была большая океанская яхта около десяти ярдов в длину, широкая, с голубой полосой от носа до кормы. Один мужчина стоял на носу, другой у штурвала. Оба были в шортах и спортивных рубашках. Оставалось не больше сотни ярдов. Джорджия слышала, как яхта со свистом разрезает воду. Рулевой что-то кричал. Джорджия, стоя, яростно махала над головой руками.
Мужчины на яхте так же яростно махали ей в ответ.
Джорджия плакала от радости, от неуемного восторга, подаренного ей долгожданным спасением. Не могу поверить! Не могу поверить! Я буду жить!
36
Яхта едва не наскочила на плот, когда рулевой что-то крикнул, и тот, который стоял на носу, принялся действовать. Защелкали паруса, раздался скрежет, и судно без видимых усилий остановилось рядом с плотом.
Двое крепких загорелых мужчин с тревогой смотрели на Джорджию.
— Привет, — прохрипела она.
— Господи боже мой, — произнес рулевой. На голове у него была красная бейсболка с вышитым желтыми нитками словом «Файербол», и верхнюю часть лица закрывали черные очки.
Несколько секунд никто не шевелился и не произносил ни слова. Наконец мистер Файербол проговорил:
— Вы, случайно, не мисс Джорджия Пэриш?
— Ну да! Это я! Я Джорджия Пэриш.
— Черт меня побери. — Казалось, он лишился дара речи. — Это вы снесли «Мечту Микки», а потом исчезли? Вас искали-искали. И береговая охрана, и команда «Микки», и какая-то репортерша, которая подняла на ноги радио, телевидение — короче, всех на свете. И это вы?
— Это я, — не стала отрицать Джорджия.
— Можно доставить вас на берег?
— О да, пожалуйста.
Мистер Файербол бросил ей веревку. Джорджия обвязала ею руку, и мужчины подтянули плот к яхте. После этого, соблюдая все меры предосторожности, стараясь не причинить ей лишних страданий, мужчины подняли Джорджию на борт. Они выглядели напуганными и разговаривали приглушенными голосами, словно от громких голосов она могла рассыпаться.
