ужас войны, без сражений и фронта…
Илья выслушал моё мнение, не перебивая и сказал:
— За это и выпьем, Олег. Не зря тебя позвал, чувствовал, что мы родственные души. Сейчас ещё пороюсь, многое всего для тебя есть. Ты должен доделать, то чего я не успел. Сейчас выпьем, почитаешь ещё кое-что, и скажу тебе…
Глава 25
Посиделки в гостях у Ильи Охохонина продолжались, мы пили и не пьянели, уж слишком серьёзными были поднятые нами темы, и материалы из домашнего архива бывшего журналиста.
Когда за окном стемнело, и вечер стал перетекать в ночь, я решил рассказать ему про то чем занимаюсь последнее время. Рассказал про Бирхоффа, про кольцо и всё остальное, устал держать в себе. Думал, что он покрутит пальцем у виска и отправит меня восвояси, но Илья лишь отмахнулся и сказал:
— Олег, я за годы своей деятельности и не с таким сталкивался. В девяностые вообще была мода на паранормальщину, Кашпировских, инопланетян, чертей и всякую бесовщину. В редакции шли потоком письма от «очевидцев, просвещённых и контактёров», и знаешь, далеко не все, пишущие подобные письма, были потенциальными клиентами психиатрической больницы имени Кащенко. Встречалось много необъяснимого, невероятного, того, что не в силах понять наш мозг. В каждой газете и периодическом издании того времени были целые отделы, которые писали о таких вещах, ну или высасывали из пальца бесовщину, когда материала не хватало. Всё же, не мой это профиль. Мой профиль была история Ленинградской области, гражданская война и, конечно, Великая Отечественная. За годы жизни понял, что нам и без инопланетосов и сатанистов «весело», чертей и среди людей полным-полно.
То, что ты мне рассказал, вполне имеет право на жизнь. Такое просто не выдумать. Да и зачем тебе такое сочинять? Для меня — это лишнее доказательство, что не случайно ты объявился у меня на пороге.
Вот мы с тобой поднимали тему нынешних международных событий, говорили о боевых действиях в бывшей советской республике, и пришли к выводу, что рано или поздно все мы окажемся в окопах. Знаешь, Олег, ты пока не торопись туда, воюй словом. Пока ещё есть профи, кто может метко стрелять и выполнять задачи, то твой фронт здесь.
Неужели ты не видишь, что мы проигрываем информационную войну? У тебя есть уникальная возможность, вести войну — говоря правду, бить врага правдой, которую у нас забирали последние тридцать с лишним лет! Каждый боец на этом информационном фронте сейчас бесценен и также важен, как тот, кто сейчас сжимает цевьё автомата или винтовки, на линии боевого соприкосновения. Да, появились исторические каналы на «Ютубе», да есть люди, что поднимают воспоминания ветеранов, делают книги — сборники, но читают их мало, читает только нишевая аудитория, те кто интересуется и ищет правду.
Я уже отошел от этих дел, уже не молод, мой маленький краеведческий блог читают единицы, а ты этим занимался недавно, тебе и карты в руки. Ты найдешь где опубликовать, как сделать, чтобы больше людей прочитало, услышало. У тебя в руках огромный материал, пласт правдивой информации, которая напомнит людям, кто мы есть, откуда мы пришли, за что сражались, за что умирали и за что жили наши предки.
Напомни людям, что значит быть русским. Знаешь, Олег, мне когда-то один мой преподаватель в институте сказал, что русский — это не тот, кто родился в России, а тот, кто считает себя русским. Вот для таких людей и нужно донести правду.
Ты посмотри, что происходит с нами, посмотри какой процесс они запустили. Развернулись так, что подвергли сомнению уже не только советское прошлое, добирались до всего и сразу, даже до Ивана Грозного, который оказывается был самый кровавый царь в истории, а Пётр Первый, вообще построил Питер на болоте и человеческих костях. Так что теперь, нам надо разрушить Питер и каяться, или немцам надо было его сдать, ещё в сорок первом?
Вот только они забыли упомянуть, что в Европе в Варфоломеевскую ночь католики вырезали гугенотов, больше чем успел бы посадить на кол Иван Грозный будь у него три жизни, а по вине английского Оливера Кромвеля погибло гораздо больше людей чем в Российской Империи при строительстве Санкт — Петербурга, «Семилетней войне», «Северной войне» со шведами, да и вообще в ходе всей жизни Петра I.
На заре девяностых и под занавес ХХ века оказалось, что абсолютно всё в нашей истории плохо и гадко, куда не кинь. Вот остаётся только стыдится того, что ты русский, и уж тем более советский и вообще должно быть стыдно и горько от того, что ты родился не в той стране. Остаётся только за всё извиняться, неистово молиться и каяться.
Других героев нам не дали. Взамен тех, что усиленно топтали и обличали не привели никого. Не кем восхищаться. Разве, что Николаем Первым, уронившим на землю власть и при котором великая Империя ничего не приобрела, а только разваливалась, а предатели были во всех нишах государственного аппарата, при царском дворе, в генералитете, да и вообще везде. Ещё оказалось, что генерал Власов хороший, вот он настоящий патриот.
В тоже время во всю корпел Астафьев над своей очень неоднозначной книгой «Прокляты и убиты», которая написана, бесспорно, талантливо, но в один уклон. До перестройки и развала Союза он писал совсем другое и о другом, писал на фоне других несколько посредственно, но честно, а в 90-ые он попал в струю востребованной чернухи и хорошо заработал на книге.
Вся книга пропитана христианским раскаянием и раболепием, комплексом маленького человека, измученного жестоким советским государством, опять едва прикрытое восхищение немцами и уничижение советского солдата. Для начала девяностых такая позиция была откровением, а сейчас она стала нормой и набила оскомину. Устали мы каяться, мы хотим гордиться нашими солдатами, мы хотим помнить
