Однако через мгновение от улыбки на лице Акитады не осталось и следа. Пока он перебирал в памяти картины детства, в класс заглянул Нисиока. Просунув свой длинный нос в приоткрытую дверь, он спросил:
— Друг мой, разве вы сегодня не обедаете? Я вот, например, иду к себе в кабинет подкрепиться. Пойдемте, будете моим гостем! Мне, знаете ли, не терпится поделиться с вами моей новой версией, а заодно и угостить вас хорошенько.
Акитада хотел отказаться, но тут увидел за спиной Нисиоки изможденное лицо Хираты. Вздохнув, он принял приглашение, а Хирата, кивнув обоим, удалился.
Пока они шли к храму Конфуция, Нисиока болтал без умолку. Чувствуя себя виноватым перед Хиратой, Акитада в основном молчал. Да и жара на улице стояла необычайно сильная для этого времени года. Посмотрев на небо, Акитада заметил, что погода меняется. Душное марево висело над городом, на деревьях не шевелился ни один листочек.
— Профессор Танабэ по моей настоятельной просьбе взял сегодня выходной, — сообщил Нисиока уже у себя в кабинете. — Я что-то тревожусь за него. Уж больно он стар для всей этой суматохи. Вообще, чем скорее полиция арестует убийцу, тем лучше для всех нас. — Вспомнив, каким изможденным и немощным выглядел последнее время Хирата, Акитада согласился. А между тем Нисиока оживленно продолжал: — Кажется, я выработал версию. Всем понятно, что главное тут — личность убийцы, и на этом основании я свел все к одной персоне. Конечно, чтобы распять такое крупное тело на статуе, нужна изрядная физическая сила. Если бы не это, поле догадок и предположений значительно расширилось бы. Но давайте обсудим это за обедом.
Оставив тесный захламленный кабинет Нисиоки, они уселись на веранде, куда им принесли из профессорской столовой вареный рис и маринованные овощи. Акитада окинул свою порцию равнодушным взглядом.
— А вы говорили, будет угощение.
Глаза Нисиоки заблестели.
— Будет, но позже, — пообещал он и вернулся к теме убийства Оэ. — Как мне представляется, мы должны рассмотреть кандидатуры всех, у кого имелся мотив, исключить тех, кто не смог бы этого сделать, и проанализировать физическую силу оставшихся. Согласны?
Это расследование заняло бы немало времени. Акитада понуро кивнул, смахнув со лба капли пота. Не слишком голодный, он ел без аппетита.
— Давайте начнем с нас самих. — Нисиока размахивал перед собой палочками для еды. — Нет-нет, только не качайте головой! Мы должны использовать системный подход. Система — основа всех научных изысканий. Что касается меня, то я недолюбливал Оэ. Он несколько раз нагрубил мне. Мне также не нравилось, что он не проявлял уважения к нашему почтенному профессору Танабэ. Но неприязнь — это еще не повод для убийства. А у вас, если вы были со мной искренни и ничего не утаили, даже и неприязни к нему быть не могло — вы ведь едва ли знали Оэ. Я прав?
Акитада задумчиво посмотрел на Нисиоку и отодвинул миску и палочки.
— У вас мог быть гораздо более веский мотив, чем личная неприязнь. Полицейский капитан, похоже, считает, что Оэ распекал вас за пристрастие к играм.
Нисиока побелел как полотно.
— К… Кобэ так и сказал вам? Да как он мог?! Что именно он сказал вам?
— Ничего особенного. Он услышал это среди факультетских сплетен.
Нисиока вздохнул с некоторым облегчением:
— Дурацкая это история, к тому же сильно преувеличенная. Раздули на пустом месте. Пара наших чиновников из хозяйственной части делали в прошлом году ставки на результаты экзаменов и попросили у меня разрешения поставить свои деньги от моего имени. Никто не придал бы этому такого значения, если бы мы не столкнулись с неожиданным проигрышем. Видите ли, на первом месте оказался не тот, на кого ставили.
— Это мне известно. — Акитада заметил, что Нисиока поменял местоимения, незаметно съехав с «они» на «мы». Оставалось только гадать, насколько глубоко он замешан в этой истории. Акитада понимал, что все нуждаются в деньгах, а помощники профессоров, как известно, получают ничтожное жалованье.
— И сколько же денег было поставлено на кон в общей сложности? — полюбопытствовал он.
— Около пятисот серебряных монет.
— Так много?! — поразился Акитада. — И кто же выиграл?
— Победитель был один. Исикава.
— Исикава?! Вот это да! Но если он огреб такую сумму, зачем же тогда подрабатывал у Оэ, читая за него студенческие сочинения?
Нагнав на себя до противного таинственный вид, Нисиока только многозначительно крякнул.
Акитада снова придвинул к себе миску.
— Хорошо. Продолжайте ваш анализ, — предложил он, проглотив несколько подсушенных рисинок.
Хозяин этого «пышного» застолья, смущенный тоном Акитады, запинаясь, продолжил:
— Ах, ну да, мы говорили о мотивах. Так вот… что касается вашего друга Хираты, то он, похоже, ладит со всеми. И о каком-то мотиве я тут и говорить бы не стал. Профессор Танабэ тоже всегда был очень терпим к покойному. Думаю, их обоих можно исключить из списка. А вот Фудзивара — человек более сложный. Он тоже легко сходится с людьми, но Оэ ненавидел его и никогда не упускал случая наговорить ему гадостей при людях или наедине. То, что произошло на поэтическом конкурсе, могло послужить последней каплей для Фудзивары. Явный повод для мести, я бы определил это так.
Акитада просунул палец под воротник, из-за пота липнувший к разгоряченной шее.
— Все это только ваши домыслы, — сказал он. — Если уж на то пошло, мы с Хиратой могли иметь мотивы, не известные вам. А Фудзивара слишком терпим и уживчив, чтобы пойти на насилие из-за чего бы там ни было.
— Не забывайте, что я знаю своих коллег гораздо лучше, чем вы, — возразил Нисиока. Торопливо проглотив немного овощей, он продолжил: — Полагаю, теперь вы станете защищать Такахаси. Человека, который ненавидит всех и каждого и старается доставить всем как можно больше неприятностей! Даже вы, наверное, помните, как он кипел от злости, когда Оэ развенчал его драгоценное сочинение. Я склонен усматривать здесь очень веский повод для мести. Одним словом, мотив налицо.
— А я считаю, что в подобных суждениях следует быть осторожнее, чтобы не приписать убийства тому, кого недолюбливаешь, — заметил Акитада.
Нисиока поставил свою миску. Он едва сдерживал свои чувства.
— Так, может, вы окажете мне честь и поделитесь теперь со мной своим мнением относительно других?
«Так мне и надо, грешному, — подумал Акитада. — Нечего было связываться. Не лучше ли было промолчать?» Ему ничего не оставалось, как согласиться, в надежде, что Нисиока постепенно угомонится.
— Вот, например, Сато. Интересная особа, на мой взгляд. — Акитада сделал вид, что ничего не произошло. — Держится спокойно, но ему есть что скрывать. Университетские правила запрещают давать частные уроки. А еще ходят слухи о его скандальных интрижках с женщинами, которых он принимает у себя в рабочем кабинете. Уверен, вам об этом известно гораздо больше, чем мне.
