— Ну вот, — продолжил Макаров. — А коли особые обстоятельства имеют место быть, то отпуск вам возможен до четырех месяцев. К тому же, вы два года как совершенно не отдыхали.
— Три, — поправил обер-секретаря Татищев.
— Тем паче.
— Благодарю вас, господин обер-секретарь.
— Не стоит, Павел Андреевич.
Макаров снова сощурился и уже без улыбки посмотрел на Татищева:
— А что, сия книжица и правда столь ценна, как о том у вас сложилось мнение?
Павел Андреевич кивнул.
— Один весьма компетентный в подобных вопросах человек сказал, что с утерей «Петицы» и подобных ей раритетов у нас, то есть у Державы, может не быть будущего.
— Даже так? — поднял брови Макаров.
— Именно. И я склонен этому верить.
— А я верю вам, Павел Андреевич. Что ж, удачи.
* * *
— Я рад, — просто сказал Нелидов, когда Татищев пришел к нему с вестью об отпуске.
— А вы? — обратился Павел Андреевич к Турчаниновой, которая, верно, проводила теперь в доме Нелидовых больше времени, чем в своем собственном. Впрочем, сборы в такую дорогу требовали постоянных размышлений и согласований.
— Конечно, рада.
— А ежели без этого холодного «конечно»? — спросил Татищев, пребывавший в превосходном настроении.
— Рада, — тихо повторила Анна и опустила голову.
— Ну вот, уже теплее. Когда мы едем?
Вопрос предназначался Нелидову.
— Скоро, — ответил он. — На днях должны прий ти бумаги о моей отставке. Так что, как только — так сразу.
— Я думаю, у нас все получится, — сказала Анна.
— Правильно, — посмотрел на нее Татищев. — Любое дело надо начинать в полной уверенности, что оно тебе по зубам. А чем больше сомневаешься в этом, тем меньше шансов победить.
— Это будет весьма опасное предприятие, — сказал Нелидов и, немного помолчав, добавил: — Поэтому я хотел бы еще раз напомнить вам, что вы совершенно не обязаны из-за меня…
— Полно вам, Андрей Борисович, — не дала ему договорить Анна Александровна. — Мы пойдем с вами, вы уж простите великодушно, вовсе не ради вас.
— А ради чего?
— Ради себя, — ответил Павел Андреевич и по признательному взгляду Турчаниновой понял, что сказал именно то, что от него ждали. — А потом, — он почему-то посмотрел на Анну Александровну, — я хочу, чтобы у моих детей и внуков было будущее.
За окном вдруг сверкнула молния, проткнув насквозь вечернюю мглу острием своей огненной дуги. Затем, будто с горки на горку, прокатились мощные раскаты грома: ху-ум-м, ху-ум-м, и в оконное стекло громко ударили крупные капли дождя.
Все трое разом повернули головы к окну.
— Первая гроза в этом году, — тихо произнесла Анна.
— Да, — еще тише сказал Татищев.
Дождь хлынул с внезапной силой, и стало казаться, что двое мужчин и девушка в тихом уютном кабинете остались одни в целом мире.
