смогли течь свободно.
Я с радостью обнаружила, что в одном из термосов был горячий шоколад, и Уайатт порылся в запасах в поисках ещё одной чашки, чтобы налить его нам обоим. Когда мы разлили по чашкам напиток, то прижались друг к другу, лениво закутавшись в одеяло, хотя летний вечер не такой уж и прохладный. Я положила голову Уайатту на плечо, его изгиб поддерживал мою шею так, словно он был создан специально для меня.
Вода впереди была почти такого же оттенка, как глаза Уайатта, когда ночь, наконец, окрасила последние клочки неба в мерцающий мрак. Моё сердце наполнилось радостью, совсем как в те времена, когда я была юной и сидела здесь, а рядом со мной была моя бабушка. Часть меня задавалась вопросом, не оставила ли бабушка Грейс мне ранчо не потому, что думала, что оно мне понадобится, а потому, что знала, что оно мне понадобится.
Что, возможно, она знала, каким бурным мог быть третий десяток, как легко ты мог потеряться, даже когда думал, что делал все правильные шаги. И что мне понадобится ранчо, чтобы снова обрести почву под ногами и напомнить мне о том, что такое настоящая жизнь.
Например, романтические свидания на берегу озера с красивым, добрым ковбоем.
Иногда бабушка Грейс делала или рассказывала мне что-то так, словно заранее знала, что оно произойдёт. Посоветовать мне развивать свою страсть к ведению блога и оздоровлению казалось ей таким простым делом, что она даже не рассматривала никаких других вариантов, как будто видела будущее и знала, что блог сработает. Или, может быть, она просто знала, что всё всегда получалось, поэтому, какой бы дорогой ты ни пошёл, в конце концов, она приведёт тебя к нужному месту назначения. Жаль, что я не могла сказать так юной Рори.
— Если бы ты мог вернуться в прошлое и дать самому себе, более молодому, один совет, чтобы это было? — размышляла вслух.
Уайатт хихикнул, и я подняла взгляд, чтобы увидеть, как он закусил губу, задумчиво нахмурив брови. Затем он снова рассмеялся, на этот раз его тело сотрясалось, заставив меня выпрямиться. Я подняла брови от удивления, надеясь на объяснение.
— Забавно, потому что, если бы ты спросила меня месяц назад, я думаю, мой ответ был бы совсем другим.
— Как так?
— Раньше я думал, что буду говорить себе что-то вроде того, что оставайся футболистом, или фермером, или стань юристом. Я знаю, что мой выбор сделал меня счастливым, но не собирался притворяться, что не задумывался о том, что было бы, если. Что, если бы я увлёкся футболом? Взяли бы меня в хорошую команду? Или что, если бы поступил на юридический факультет? Хватило бы у меня амбиций, скажем, как хотела Холли?
Сидели бы мы сейчас здесь, если бы он сделал что-нибудь из этого?
Уайатт покачал головой, откинул назад выбившиеся кудри. Пока он говорил, его взгляд был прикован к озеру, но теперь он медленно повернулся ко мне лицом, моргнул, прежде чем прочистить горло.
— Но сейчас мне безразлично. Я бы просто посоветовал юному мне делать то, что кажется правильным в данный момент. Я бы не советовал ему поступать по-другому, потому что, какой бы изломанной ни оказалась моя дорога, теперь я знаю, что это была правильная дорога, поскольку она всё равно привела меня сюда… — У Уайатта перехватило дыхание. — К тебе. Все трудные решения и неверные повороты, все потери и разбитое сердце просто привели меня туда, где я сейчас. Домой. И к тебе, Аврора.
Улыбка, появилась на его лице, когда он произнёс моё имя с чистейшей надеждой. Если бы он поцеловал меня прямо сейчас, я бы почувствовала вкус новых начинаний, распускающихся мечтаний и радужных обещаний. Всего того, чего, как я думала, мне не хватало.
Быть чье-то единственной.
Да, бабушка Грейс определённо подарила мне ранчо не просто так.
Я забралась к Уайатту на колени и взяла его лицо в ладони, чувствуя, как его щетина царапала мои ладони. Я отчаянно хотела раствориться в его полуночных глазах, полных удивления. Его руки опустились на мои бёдра, пальцы поглаживали чуть выше того места, где были мои шорты, задевая обнажённую кожу на талии.
— Я бы тоже ничего не стала менять, понимаешь? Я бы прошла всё снова, несмотря на то, что знала, что мне придётся чувствовать страх, растерянность и разбитое сердце, потому что оно того стоило. Даже если только на эту ночь. — Я провела кончиками пальцев по его подбородку, и Уайатт наклонился навстречу, прикрыв глаза. — Не знаю, что ждёт меня в будущем, но точно знаю, что мне было суждено вернуться на ранчо «Закат». Я должна была встретиться с тобой.
Когда Уайатт поцеловал меня в этот раз, всё, о чём мы говорили, повторилось в прикосновении губ и переплетении языков. Отчаянный, но нежный поцелуй, страстный, но мягкий. Заставивший меня чувствовать, что каждый раз, когда я сомневалась в себе, было так глупо, потому что прямо сейчас, в объятиях Уайатта, я чувствовала себя бесценной.
— О, есть ещё кое-что, что я бы сказал юному себе. — Прервал наш поцелуй Уайатт. Он прижался губами к уголкам моего рта, прежде чем объяснить: — Я бы сказал ему, что, если он когда-нибудь встретит великолепную, сумасшедшую рыжеволосую девушку ночью у озера, он обязательно должен пригласить её искупаться с ним голышом.
Я уже вскочила и, стянув майку через голову, побежала по веранде, прокричав:
— Последний должен навести порядок во всех гостевых домах!
ГЛАВА 30
Аврора
— А эта? — спросил Уайатт, проводя большим пальцем по тому месту, где на моём бедре, над плавками бикини, вытатуировано слово «Благодарна». Его голова покоилась у меня на животе, мои пальцы ритмично играли с его шелковистыми кудрями, а лучи послеполуденного солнца освещали нас.
Совершенство было бы лучшим словом, описывающим момент. Мир вокруг нас был такой тихий, если не считать случайного шелеста ветерка в травинках на пастбище и странного ржания лошадей, пасущихся неподалёку после нашей прогулки верхом. Но я также не могла дождаться, когда мы вернёмся в конюшни и
