суши и буррито он с блеском оттачивал философию травматизма:
– Что такое прогресс? Человеческое желание, которое покорило природу. Человек сумел изучить природу, использовать ее и изменить, чтобы улучшить собственное существование. Он прошел этот путь не вопреки природе, но благодаря познанию ее законов, вместе с ней. Я убежден, что оборот, который приняла человеческая эволюция, зависел от замысла самой природы – или Бога, если угодно, – который пожелал, чтобы его разум стал нашим. Сегодня мы не только не буксуем, мы ускоряемся. Я предвижу два этапа.
Смакуя внимание слушателей, оратор сделал паузу и, прикрыв глаза, едва прикоснулся к вину губами. И прищелкнул языком. Из его горла вырвался вздох удовольствия.
– Первый этап: человек усовершенствованный. Отныне мы расширяем непосредственные возможности личности, сдвигая их границы. Это касается тела, разума и ДНК. Экзоскелеты компенсируют инвалидность и даже увеличивают возможности здоровых людей. Если психиатрические препараты уже победили тоску, ноотропные компоненты смягчают психику, улучшают бдительность, производительность, внимание и память. И наконец, генетическая стимуляция борется против старения и регенерирует мышцы. Впрочем, я упустил главное: вклад информатики и цифровых телекоммуникаций. Мы способны вставить карту памяти, связанную с искусственным гиппокампом, внедрить в конечность компьютер, который посылает в мозг раздражители, изготовить бионический глаз с имплантом сетчатки, который благодаря микропроцессору получает и передает данные через кору зрительного нерва. То же со слухом.
Марти Блум встал и указал на что-то за стеклом:
– Обратите внимание на море, этот край нашей земли. У нас в Соединенных Штатах история сводится к истории непрерывно отдаляемой границы. Покорение Запада, которое мобилизовало все предшествующие поколения, закончилось успехом. Завершим же творение наших предков. Будем американцами. Сдвинем Запад еще раз.
Заметив недоумение на лицах своих слушателей, Марти Блум вспомнил, что обращается не к соотечественникам, а к европейцам, на которых его националистический пафос может подействовать раздражающе. Он снова уселся и продолжил:
– Короче, второй этап: бессмертие. Смерть оказывается последним препятствием, которое тормозит человеческую эволюцию. На самом деле смерть представляет собой временное затруднение. Поскольку большую часть затруднений нам удалось устранить, то ныне мы атакуем это. Да, мы победим смерть. Пирс Феникс, наш основной инвестор, берет на себя обязательство отдать свое состояние в распоряжение исследователей, занимающихся этой проблемой.
– Смерть необходима, – возразил Ноам.
– Ни в коем случае. Это аномалия. Ошибка программирования. Природа требует от нас, чтобы мы служили жизни, то есть исключили смерть.
– Нет жизни без смерти, – настаивал Ноам. – Нет рождения без кончины.
– Именно в это нас хотели заставить верить.
– Это реальность!
Марти Блум довольно улыбнулся:
– А что я вам говорил? Реальность – это всего лишь вымысел, один из многих. Мы считали, что наш удел неотделим от смертности. Пришла пора срочно освободиться от этой теории. Перескочим от идеологии смерти к идеологии жизни. Вас что, привлекает мысль о том, что вы умрете?
Вопрос повис над столом. Свен не ответил – настолько очевидным казалось ему предпочесть жизнь; Ноам и Нура молчали, потому что за время своего многотысячелетнего опыта им не раз хотелось покончить с бессмертием.
Марти Блум выпятил грудь:
– Меня уж, во всяком случае, нет! Я на это не подписывался. И очень рассчитываю от этого уклониться.
Он прыснул, довольный своим выступлением и уверенный, что просветил клиентов в преддверии возможных интервью.
Выйдя из ресторана, Ноам, Нура и Свен попрощались с Марти Блумом и отвергли его предложение вызвать такси. Они испытывали потребность пройтись. Через сотню метров Свен взорвался:
– Я заткнулся, чтобы не ухудшить шансы Бритты! Правда, в какой-то момент я подумал, что сейчас блевану.
– Почему? – прошептала Нура.
– Из-за этого типа! Ну и апломб! Думает, он умнее всех!
– И правда, скромность – не его конек, – согласилась Нура.
– Этот нахал что, принимает нас за козлов? Человек усовершенствованный, человек бессмертный, а то как же! Обычный способ срубить бабла. «Этернити Лабс» – это автомат, который печатает деньги, казино, которое рядится в одежды добродетели, капиталистический и либеральный ад, усвоивший мессианские манеры. Вздор! В конце концов, трансгуманистическая пропаганда рисует нам новое поле потребления, не более. Вообрази, как это работает: те, кто сможет это оплатить, получат усовершенствованное, даже бессмертное тело, но все остальные будут вкалывать, мечтая об этом. Вот в чем секрет капитализма: два-три богатея наслаждаются в гостиной, все остальные топчутся в прихожей, и все остаются в игре. Какая подлость!
Ноам поглядывал на Свена, явно соглашаясь с ним. Чтобы утихомирить мужа, Нура обняла его и помассировала ему плечи:
– Давайте подождем, пока Бритта…
При простом упоминании о дочери в ней вновь проснулась тревога, и она умолкла на полуслове. Все трое молча шли под беспощадным светом фонарей. Неожиданно Нура замерла перед стеной с психоделическим граффити и воскликнула:
– Хочу видеть Бритту!
– Сейчас?
– Сегодня утром не хотела, а теперь хочу.
Ее муж поскреб в затылке.
– По правде сказать, Нура, я валюсь с ног от усталости.
– Никаких проблем. Отдыхай. Я пойду одна.
Свен развернулся к Ноаму:
– Проводишь Нуру?
– Конечно. Я тоже сегодня не видел девочку.
Ноам окликнул такси. Они завезли Свена в отель и отправились в клинику Мафусаила. Хотя попасть в здание можно, лишь миновав вооруженную охрану, оно напоминало ничем не примечательный жилой дом класса люкс.
Удостоверив свою благонадежность, Ноам и Нура проникли в холл с приглушенным освещением и направились к стойке администратора. Благодаря распоряжению «Этернити Лабс» и присвоенному Бритте статусу VIP они имели право навещать девочку в любое время, даже вне официально разрешенных часов.
Услышав номер палаты, пятидесятилетний толстяк хмыкнул, делая запись в журнале посещений:
– А, и вы тоже!
– Что значит – мы тоже?
– Только что прибыл Пирс Феникс, патрон «Этернити Лабс». Кстати, он все еще на том этаже, в палате сто двадцать три.
– Великолепно, мы сможем его поблагодарить.
– Непременно поблагодарите! – воскликнул внезапно сделавшийся говорливым служащий. – Какой удивительный господин! Тратит свои деньги, чтобы лечить людей. Без него не было бы этой клиники, я прозябал бы на пособии по безработице, а мои дети, вместо того чтобы продолжать учебу, торговали бы на улице наркотиками. Многие из нас в долгу перед Пирсом Фениксом!
Ноам и Нура вошли в огромный хромированный и продезинфицированный лифт. Прежде чем они попали в коридор отделения, в глубине которого долгие недели пребывает Бритта, их остановила охрана, а затем допросили медсестры. Коридор, в котором лишь ночники распространяли над каждой дверью голубоватое свечение, из-за полумрака казался длиннее.
Палата № 123 отличалась от остальных тем, что застекленный проем в стене позволял видеть, что происходит внутри. В щели между рейками жалюзи Ноам и Нура различили в комнате высокий силуэт.
– Удачно складывается:
