Апексар не избран, моя позиция абсолютно нейтральна, — бесцветно выдает Дуглас.
— С каких пор?
— Леон, я всего лишь доношу до вас новые факты.
— Кто лоббирует его интересы? — взяв себя в руки, пытаюсь докопаться до истины.
Не верю, что резко поумневший и излечившийся Артур внезапно решил прибрать к рукам трон Верховного. Это все равно, что научить бешеного шакала кататься на коньках.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — Аарон ожидаемо идет в отказ. Его взгляд неподвижен и спокоен.
— Ты лично встречался с Артуром?
— Да, — односложно отвечает он.
— Когда?
— Несколько часов назад, — произносит как заученную методичку.
— Где?
— Здесь, в Швейцарии.
— Где именно в Швейцарии? Адрес, координаты! — требую я.
На лице Дугласа появляется замешательство.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — после непродолжительной паузы снова повторяет Аарон.
То, как заторможено он говорит и мыслит, вызывает серьезные опасения. Они возникли практически сразу, но отсекались мной, потому что это, блядь, невозможно, но теперь становится очевидным. Я неоднократно видел подобные реакции у испытуемых в лабораториях. Передо мной сейчас сидит не Дуглас, а чья-та запрограммированная пешка. Подобного эффекта можно добиться только одним способом, недоступным никому кроме меня. Я так думал, обезопасив своё секретное оружие со всех сторон. Был на сто процентов уверен, что утечка препарата исключена….
До этого момента.
Аарон Дуглас под меадоном, и ему хорошенько промыли мозги.
Меня предали. В предположениях и догадках смысла больше нет. Это свершившийся факт.
— Ты можешь описать помещение, где состоялся разговор с Артуром? — если есть хоть малейший шанс, что я ошибся, Дуглас даст развёрнутый ответ, но он снова теряется.
— Какое это имеет значение?
— Кто запросил встречу. Ты или он?
— Не думаю, что… — Аарон осекается, сбиваясь с мысли. Под воздействием меадона головной мозг не способен фиксировать детали. Только внушаемые директивы к действию.
— Во что он был одет? — продолжаю напирать.
Дуглас расфокусировано смотрит перед собой. У него нет вариантов ответа, потому что они не вложены в его голову криворуким установщиком.
— Да что с ним такое? — Драгон напрягается и подается вперед, тоже почувствовав неладное в поведении Дугласа.
— Аарон, ты уверен, что говорил с Артуром Голденштерном? — задаю следующий вопрос.
— Да, — он неожиданно оживает. В глазах появляется осмысленное выражение.
— Ты не видел его больше двадцати лет, — напоминаю я. — Артур мог измениться до неузнаваемости.
— Эмили подтвердила, что это он, — его слова прорезают воздух, как звук выстрела, и я физически чувствую острую боль от смертельной пули, насквозь пробившей грудную клетку.
— Эмили Моран? — севшим уточняет Драгон.
— Эмили Моран умерла девятнадцать лет назад, — Дуглас засовывает руку в открытый кейс и начинает что-то там суетливое искать. Ровно две секунды я живу с надеждой, что речь о какой-то другой Эмили, а потом Аарон разносит ее в щепки. — Теперь она Голденштерн. Жена Артура.
Окаменев от шока, смотрю, как он извлекает из кейса бархатный мешочек и медальон с гербом Моранов, и через стол двигает ко мне оба предмета.
— Она знала, что ты потребуешь доказательств.
— Леон, вещи могут быть отравлены, — взывает Драгон к моему здравому смыслу, но сейчас меня сама смерть не остановит.
Я давно перестал бояться за свою шкуру, которая на поверку оказалась гораздо толще, чем предполагали мои враги. Слишком долго старая ведьма с косой стояла рядом. Слишком часто я смотрел ей прямо в глаза. Слишком много крови на моих руках, чтобы дрогнуть сейчас, когда смерть воскресила Эмили из мертвых.
Онемевшими пальцами раскрываю фамильное украшение. На одной из створок закреплена фотография платиновой блондинки, холодно смотрящей в кадр. Я не помню ее такой…, будто выгоревшей изнутри. Погасшей, ожесточенной, чужой. Для меня она всегда была солнечным ангелом, разгоняющим тьму моего больного отравленного сердца.
— Ми…, — хрипло выдыхаю я, скользнув указательным пальцем по красивому аристократическому лицу, словно скованному маской презрения и ненависти.
Кто сделал это с тобой?
Почему ты не попросила о помощи?
Неужели за столько лет нельзя было найти способ связаться со мной?
Сердце стынет в груди, старые раны кровоточат, нашептывая неутешительные ответы. Отец помог Моранам спрятать дочь и не придумал ничего лучше, чем выдать ее замуж за неугодного сына. Подобные схемы вполне в его характере, но родители Эмили… Как они могла на это пойти, зная, что представляет из себя Артур?
В голове внезапно щелкает, и еще один пазл встает на место. Вот откуда у Моранов взялись деньги на покрытие долгов после подрыва их лабораторий. Они продали Эмили этому монстру. Не исключено, что Артур и являлся до сих пор не пойманным заказчиком диверсий. Я отлично помню каким одержимым он становился, если ему нравилась какая-то вещь. Особенно, если эта вещь принадлежала мне или Драгону.
Как Эмили умудрилась выжить рядом с ним?
Медленно опускаю взгляд на маленькую девочку, которую Ми держит на руках. Внутренности обжигает огнем. Алатея. Крошечная копия своей матери. Еще одна хрупкая игрушка в руках садиста и психопата, моего старшего брата и неуловимого врага, чье больное воображение разработало весь этот безумный план с использованием Теи в качестве наживки.
Могу ли я винить ее хоть в чем-то?
Нет, только защитить и держать у своего сердца до конца своих дней.
— Биологический отец Алатеи не Артур, — подняв голову, сосредоточенно смотрю на застывшего Драгона, пребывающего в не меньшем шоке. — Мы братья. Тест показал бы кровное родство.
— Значит был кто-то еще. Какая теперь разница, — пожимает плечами Драг. — Что там? — он указывает взглядом на бархатный мешочек. Ослабив тонкую веревку, я вытряхиваю содержимое на ладонь. Горло сдавливает спазм, от нехватки кислорода темнеет в глазах.
«— Ты можешь потерять зрение, я могу потерять жизнь. Мы навсегда запомним этот день, не так ли?
— Наверное. Хочешь, я кое-что тебе отдам? Но только обязательно верни мне это после операции.
Не дожидаясь моего ответа, она протянула мне шарообразный предмет, легко умещающийся в моей ладони.
Гладкий, стеклянный на ощупь шар, представляющий собой маленькую версию глобуса. На одном из его полюсов прикреплен часовой механизм. Явно ручная работа. Мини версия земли из эпоксидной смолы.
— Сама делала?
— Мы с бабушкой вместе делали. Она все делает своими руками, — пояснила малышка. — Делала, — с болью в голосе добавила Эми, отчего мне стало ясно, что ее любимой бабули уже нет в живых. — Это мой талисман.
— Я не могу его принять. Тебе он тоже пригодиться завтра.
— Нет, тебе пригодится больше…»
Стеклянный шар нагревается в моей ладони, пока память воссоздает самые сокровенные фрагменты из нашего с Эмили прошлого.
Тот самый день, когда маленькая принцесса Ми украла мое сердце, а взамен подарила целый мир. Яркий, прекрасный, волшебный, необъятный мир, который померк так резко и жестоко.
