Книга Путешествия Лейлы - Дания Жанси

Лейла уже не могла уснуть, вдыхая и выдыхая щекотную радость. Она и сейчас не совсем представляла, как потом искать дом Давида, но, по крайней мере, с ней будет местная проводница. Скоро им выезжать.

Только даже если Лейла и доберется до фермы … Давид же и не подозревает о своем надвигающемся счастье. У него там хватает забот, а может, уже появилась невеста. С большой фермой и шармом дальнего странника, повидавшего и Париж, и Палестину, он наверняка завидный жених для всех девушек в округе … А тут она, как бы не вышло неловко. Лейла перевернулась на другой бок, подумала, может, и вовсе отправляться в Радейжу не стоит. Она приехала так однажды жить в Дубай вслед за Джонни, чтобы не терять друг друга в этом большом мире, нашла там работу и приехала. Он бросил ее тогда в первый раз уже через пару месяцев. Но это же теперь Давид, ее Давид …

За окном стемнело. Лейла аккуратно сложила одежду Абесоль и опять надела комбинезон, только отрезала ножницами логотипы почты Хайфы. Вышла в гостиную. Там сидели шотландец с супругой, Боб и еще какая-то сухая, темнокожая женщина в ярких тканях, обмотанная ими буквально с головы до ног. Наряд напоминал и греческий хитон, и закрытое мусульманское платье, и индийское сари. Поверх ткани рябили ожерелья и браслеты из бисера и жемчуга, совсем как те, что покупала Лейла с утра. Кажется, именно у этой женщины.

– Нуба, – представила подругу хозяйка дома, – идти с тобой. Давно мечтает видеть Родезия и пробует там делать мена. – Абесоль теперь говорила медленней и тише.

– Она имеет в виду: попробует обменять в Радейже жемчуг из рыбьей чешуи на что-нибудь, – резко и немного раздраженно, с ощутимым шотландским акцентом поправил Малкольм, – извините за английский моей супруги.

– Хорошо, здорово. – Лейла очарованно смотрела на всех по очереди, Абесоль и пожилая темнокожая женщина широко улыбались в ответ. Во рту Нубы блеснула темнота: посередине не было нескольких зубов.

«А … так, значит, это Родезия, – поняла теперь Лейла. – Про эту страну я точно что-то слышала».

Втроем они отправлялись в ночную дорогу: Лейла, Боб и незнакомая женщина с беззубой улыбкой и в местной одежде. В последний момент Абесоль дала Лейле в руки две яркие тряпичные сумки: «Еда, кушать дорога». Потом догнала перед машиной и всучила Лейле еще и сложенную одежду, оставленную на кровати: «Это для Лейла».

* * *

Машина Боба напоминала угловатую четверку, только узкую и вытянутую. Лейлу и Нубу он усадил спереди. Вместо пассажирского сиденья от боковой двери до кресла водителя тянулась деревянная лавка с тонкой спинкой. Никаких ремней безопасности. Коробки и мешки с рисом заполонили весь салон, заднего стекла за ними не было видно. Шотландец рассказывал перед отъездом, что рис везли с Севера в Тете, чтобы менять его там на пакетики с чипсами. Чипсы же привозили на кораблях в порты Мо-Замбии, местные почитали их, как признак красивой жизни. «А, как баночка колы или шампанское», – подумала Лейла, но промолчала. Наговорившись с Кармелитой, напитавшись ее безграничной верой и поддержкой, Лейла не рвалась теперь обсуждать с другими странности этого мира. Потом вспомнила: плутая по Юго-Восточной Азии, видела и раньше гигантские рекламные растяжки с отцом семейства в деловом костюме, чипсами в руках и нарядными женой и детьми рядом.

Ехали медленно, то и дело подпрыгивая на кочках и ухабах. И зачем отправляться в такую даль ночью … Нуба же улыбалась во все имеющееся зубы дорожному приключению. Лейла свернула подушку из сложенных юбки с кофтой и тряпичной сумки. Внутри, кроме фруктов и лепешек, она нашла тридцать динаров от сердобольной хозяйки гостевой хижины. Другую сумку, с лепешками, яйцами и небольшими зелеными бананами, положила назад на коробки, рядом с узелком попутчицы. Лейла долго ворочалась, никак не могла найти удобного положения, тем более все еще ныла кожа головы из-за косичек. Нуба положила подушку себе на плечо и принялась легко гладить Лейлу по щекам и плечам, как дочку или внучку. Лейла время от времени проваливалась в сон, в нем она то плыла в озере или море, то летала над скалами. В этот раз сквозь видения она понимала, что еще в дороге, сидит на неудобной лавке в машине, и засыпала опять.

В какой-то момент уснула крепко. А когда открыла глаза, за окном под утренним солнцем желтел новый городок. Одноэтажные домики вокруг и дорога, по которой ехала машина, были одного и того же песочного цвета. Иногда мимо пробегали деревянные сараи с рисунками на вывесках вместо надписей: картофель, кукуруза, рыба или велосипед.

Лейла смотрела на бегущие дома, продолжая смаковать ночные полеты и заплывы. Вспомнила и уже обычный навязчивый белый сон, хорошо, что сегодня ничего такого не снилось. Нуба и Боб говорили на своем языке, и, если они встречались взглядами с Лейлой, оба ошеломительно ей улыбались. Не понятно было ни о чем те говорят, ни что происходит.

Поселение кончилось, и они проехали реку через три прижатых друг к другу парома как по мосту. Другой берег встретил городком с домами больше и крепче, здесь были уже и двухэтажки. Боб высадил обеих у проржавевшей автобусной остановки, размашисто помахал на прощание. Нуба, хотя почти не спала ночью, окружая Лейлу заботой, и теперь подбадривала улыбкой. Рядом прошли несколько белых в выцветшей одежде и с суровыми лицами, не обратили внимания на Лейлу с попутчицей.

Скоро приехал автобус, небольшой, скругленный, как буханка хлеба. Нуба знаками позвала за собой внутрь, и обе сели на сиденья за водителем. Они все ехали и ехали куда-то, Нуба то смотрела в окна, то расплывалась в улыбке. По обочинам дороги навстречу движению шли мужчины, женщины, дети. В спортивных костюмах и цветных туниках, с корзинами на голове, с загруженными барахлом велосипедами на привязи, как мулами. Они шли и шли, как в видеоинсталляции из музея современного искусства. Через несколько часов автобус проехал уже настоящий каменный мост через другую реку, несколько деревень и, наконец, добрался до такого же обтрепанного ветром и солнцем городка, как и предыдущий. Здесь все выходили.

У новой остановки сидели темнокожие женщины, покрытые яркими длинными платками, их наряды походили на платье Лейлиной попутчицы. Нуба спросила их о чем-то на своем языке, потом показала Лейле на свои электронные часы, так не вязавшиеся с ее образом: надо подождать. Опять подкупающе улыбнулась, и они сели перед высокой травой в стороне от остановки. Лейла достала из