– Юля носит твою одежду? Как это мило! – пытаются высмеивать девчонки.
– Вы его жену видели? – встревает Захар. – Она ни во что больше не помещается! Там такой шарик.
Юля сделала вид, что ей ничего не понравилось в отделах для беременных. Там дорогое все. Таскает мои вещи. Говорит, дескать, какой смысл тратиться? Тут ходить–то осталось! Я бы, конечно, купил ей весь отдел. Но пока никак. Увы.
– Будет еще больше, – улыбаюсь шире. Мальчик совсем активный, иногда так толкается в животе, что я, спящий рядом, чувствую и просыпаюсь. Крутой парень растет.
– Главное, чтобы тебя устраивало, Матвей!
– А что здесь может не устраивать? – смотрю Ксюше в глаза. Та смущается, пожимает плечами.
– Ну не знаю, не все парни любят, когда трогают их вещи.
– Мы женаты и живем вместе.
– Какой у вас месяц, кстати?
– Восьмой. Скоро уже.
– Держись, бро. Какие нервы, – подлетает Захар и начинает разминать мне плечи, как перед боем.
Отклоняюсь, отпихиваю его. В шутку деремся, ржем. Всё как обычно. Еще один день в универе, еще одна сессия впереди.
– Как тебе вообще семейная жизнь?
Бросаю взгляд на кольцо.
– Нормально.
Ничего кардинально не поменялось. Теперь у нас есть красивые общие фотографии, а у Юли новый паспорт. В комоде лежит бумага о том, что мы женатые люди. Наверное, наш переломный момент случился тогда, когда после больницы Юля сразу поехала ко мне, несмотря ни на что. И осталась. Тогда я понял, что вместе, что бы ни случилось. Что больше никакого одиночества. Что выбор сделан.
А штамп... – это шоу, праздник, который мы себе устроили, пригласив близких людей. Сами–то в этот день всё понимали, клятвы были даны раньше.
Но было прикольно. Захар единственный напился, провожая меня в семейную жизнь. А, еще мама Юли. Эти двое как–то незаметно скооперировались на фоне завуалированного осуждения ранних браков. Арсеньевичу пришлось сесть между ними, а то мало ли чем мог вечер закончиться.
– Виктор Арсеньевич до сих пор припоминает свадьбу и Захара, который чуть не увел мою тещу.
– Она для своих лет отлично выглядит. – Захар цокает языком: – Сочная.
– Бля–я, – тяну я.
– Но я бы не стал. У меня же есть совесть в конце концов!
– Откуда? Понятно ты бы не стал, тебе бы никто не дал! Но если бы ты не прекратил себя вызывающе вести, могла быть ссора.
– Ты просто боишься, то придется звать меня папой.
– Пздц, – закатываю глаза.
Этот поток глупостей прерывает появляющийся из–за поворота преподаватель, мы как по команде выстраиваемся в ряд, смотрим профессору преданно в глаза. Зачет бы и... домой!
– Не убегай потом, – просит Захар, – дело есть.
– Мне надо Юлю забрать.
– На две минуты.
– Лады.
– Ну что, готовы, орлы? Кто первый?
– Я! Можно? – поднимаю руку.
Рискованно, согласен, но в этот раз инициатива не наказывается, мне задают пару вопросов, ставят зачет. Захар вызывается следом. Мы встречаемся на улице, курим в специально отведенном месте, после чего я спешу за руль.
В этой машине до сих пор чувствую себя неуверенно, словно мне ее одолжили. По всем документам моя, но былин! Не привык к таким подаркам, да и научен уже, что за халяву приходится больно расплачиваться. И всё же это действительно подарок. Тестя. Которым меня еще ни разу не попрекнули. Могу себе только представить, какой это подвиг для тролля Арсеньевича. Держать язык за зубами. Понимаю и уважаю.
Мы стараемся ладить в последнее время.
Жму на газ. Настроение шикарное, и дело не в зачете. Вернее, не только в нем.
Жду Юлю у ее университета, она улаживает какие–то вопросы с академом. Погода замечательная, выхожу на улицу, облокачиваюсь на машину. Солнце припекает, знакомого запаха становится больше. Следом вспоминаю, что и правда схватил со стула толстовку, а ведь Юля именно в ней носилась вчера. Забавно. Невольно улыбаюсь.
Уже две недели я свободен как ветер. Завод в прошлом, у меня остались учеба и одна смена в больнице. Всё! Две недели расслабона, медового месяца с... женой. В голове не укладывается. Я, конечно, буду работать больше, но теперь уже, вероятно, в больнице, поближе к специализации.
И всё же... у меня есть жена! Офигеть.
Юля выходит из здания и сразу направляется ко мне. Улыбаюсь до ушей в умилении. Прикрываю рукой рот. Такая забавная! Животик, щеки, попа, грудь... она вся состоит из округлостей. Глаза большие, часто удивленные. В очередной моей толстовке — единственная одежда, в которую Юля помещается. Часто грустит по этому поводу, хотя по мне так — весьма мило. Это ведь временное явление. Лично мне всё нравится.
Необычный период мы с ней проходим, трогательный, волнительный.
Оба это понимаем. Проживаем каждую минуту. Делимся всем, что беспокоит.
Иду навстречу. Когда между нами остается пара метров, раскрываю объятия.
Юля ускоряет шаг, семенит уточкой. Обнимает за шею, я целую в щеки, губы.
– Привет, малыш. Как ты?
– Нормально. Не хотят отпускать. Предлагают на заочку всё же, потом в аспирантуру. А я не знаю! Много мыслей в голове. Еще мальчик так бьет внутри, у меня глаза закатываются. Решила подумать еще неделю.
– Давай обсудим вечером. С Пашей посоветуемся.
– Давай. Ты всё, свободен?
– Да, поехали. Может, в парк? Погода чудо, не хочу домой.
– Да, классно! Посижу только немного. Устала.
Она оглядывается, прикидывает расстояние, которое прошла. Вздыхает. Говорит с тоской:
– Боже, я неповоротливая бомба. Помнишь, какая тонкая была? Как танцевала?
Смеюсь. Беру за руку. Веду к машине.
– У меня новости есть. Отец Захара продал «Мустанг», помнишь, ту машину, которую мы ремонтировали?
– Да, конечно. Ну слава богу!
– Продал выгоднее, чем рассчитывал. А так как долг мы отработали честно, то излишки разделил поровну.
Показываю Юле экран телефона с сообщением о поступлении средств.
– Ого! Это наши деньги, серьезно?! Вся сумма?!
– Ага. Предлагаю половину отложить, а половину потратить. На что хочешь. Хоть сейчас. Мы и так экономим.
– Вроде бы всё есть, – нервничает.
– Ты заслужила, маленькая. Выбрала в мужья нищего студента–медика, терпишь лишения и неудобства.
– Прекрати! Я сделала ставку. На перспективу.
Беру ее руку, целую. У нее всё будет, я еще в день свадьбы дал себе слово. Круглосуточная работа не пугает. Вообще ничего не пугает после того, что пережил. В радость даже будет!
