— Мое дело все организовать, понимаете? И правильно расставить все акценты.
— Ну так расставляй! — разрешил Саба. — Можешь даже не спрашивать.
— У вас немало сторонников, они вполне активные и инициативные, и это хорошо. Но чем они заняты? И кто, например, готовит пресс-конференции?
— Не знаю, они сами как-то собирались… — пожал вислыми плечами Саба. — Вон, Арефа, мой пресс-секретарь, его спроси. — Он кивнул на худощавого, в интеллигентных очках парня, единственного здесь, чей портрет не просился на стенд «Их разыскивает милиция».
— Обычно поводы для пресс-конференций возникают сами, — сказал тот. — Простите, меня вам не представили, Арефьев Олег Никандрович, редактор газеты «Красноземские ведомости».
— Такие вещи нельзя пускать на самотек, — покачал головой Вадик. — Информационные поводы нужно создавать. Особенно для пресс-конференций.
— Вот ты и придумай, — сказал Сабуров.
— Хорошо, это я тоже возьму на себя, — согласился Вадик. — Только я всего пару часов в вашем городе, пока не знаю, что здесь происходит… Так вот нужно постоянно будоражить общественное мнение, не давать ему успокоиться. Даже надоесть, если хотите. Но чтобы когда он, избиратель, взял в руки бюллетень, первое, что он бы вспомнил, была ваша фамилия.
— Зачем? — искренне удивился Саба. — Да он и так ее не забудет! Я ему не дам забыть. Пусть Солод со своими мордоделами суетится! У него рейтинг— на полшестого.
Его окружение охотно засмеялось.
— А что, неплохо сказано… — задумался Вадик. — Неплохой заголовок на первую полосу какой-нибудь газеты. Лучше, если это будет газета сексуальных меньшинств. Представляете? На права* рекламы. Мол, Солодухин для них, для этой газеты, — свой. Им, мол, виднее, на полшестого у него или на двенадцать ноль-ноль.
Окружение теперь ржало, с уважением поглядывая на этого полудохлого, в чем только душа держится, москвича, который умело развил находку шефа.
— Не пойдет, — помотал головой Сабуров. — У Солодухи столько баб перебывало… Они в свидетели пойдут, если задумает судиться.
— Нет так нет, — развел руками Вадик.
— Слушай, а чего ты, в натуре, в черных очках сидишь? — спросил Саба. — Светло же.
И бесцеремонно протянул руку, чтобы снять их с гостя. Но Вадик вовремя отстранился назад и в сторону.
— Они вам мешают? — спросил он.
— Да нет вроде, может, в глаза хочу посмотреть, что ты за человек.
— Может, ты еврей? — спросил молчавший до этого Огурцов, как всегда подтянутый и при галстуке. — У Солодухи, говорят, один такой работает.
Вадик снял очки, немного зажмурился.
— Видели мой нос? Поняли, что я за человек? И какой национальности? Могу еще штаны снять, чтобы убедились.
— Вроде русский, а? — сказал Сабуров, переглянувшись с «комодами». — Можешь назад очки надеть, если хочешь.
— Приходится носить, — пожал плечами Вадик. — Врачи велели. Слишком резкие переходы от темноты до резкого света. Ну, знаете, «юпитеры», видеокамеры, фотовспышки…
— Носи, — разрешил Сабуров. — Раз врачи велели. Здоровье прежде всего, правильно? А штаны сегодня же снимешь, когда в сауну пойдем. Там и посмотрим.
— Теперь нужно распределить, кто пишет листовки, — сказал Вадик, когда веселье по поводу очередного прикола Сабы затихло.
— Ты и напишешь, — кивнул Саба, облизывая толстые пальцы, только что запущенные в квашеную капусту, и его окружение снова услужливо хохотнуло.
— Я могу на себя взять их редактирование, — твердо сказал Вадик.
— Деловой, а? — мотнул в его сторону Сабуров. — Может, закончим на сегодня, как вы думаете? Съездим в сауну, отдохнем, а то девочкам нашим некому спинку потереть. Иль пупочки, кто как любит.
Окружение оживилось и стало подниматься из-за стола.
— Отдыхать? — удивился Вадик. Оставшись сидеть на месте, он изумленно смотрел на Сабу поверх очков. — Уже устали? Вы чего? Да мы только начали работать! У вас всего ничего осталось до выборов! По двадцать четыре часа в сутки! Все должны перейти на казарменное положение!
— Потише, не глухой… — недовольно проронил Сабуров.
— А что, нормально, по-моему, — тихо сказал Огурцов и пригладил прическу, глянув на себя в зеркало.
Саба сел на место, едва приподнявшись. Остальные тоже дружно сели.
— Ну так и быть, поработаем еще немного, и хорош. А с завтрашнего дня — это ты верно сказал — все на казарменное положение! Говори дальше.
— Теперь — кто отвечает за типографии, которые эти листовки печатают. У вас есть кому их расклеивать? Или тоже я?
— Найдем, — кивнул Сабуров. — Этих активистов — хоть жопой ешь. Уже надоели.
— Потерпим, — сказал присутствовавший здесь же Трофим. — Дед тут есть полуслепой. Приходит сюда погреться и агитирует день и ночь за Сабу.
— Ну, — кивнул Саба. — Я и то ему говорю: дед, достал ты меня со своим Сабуровым! Вот хотел за него голосовать, теперь точно не буду!.
— Это смешно, — согласился Вадик, даже не улыбнувшись. — А вы подумайте, куда можно вставить эту историю. — Он указал пальцем на Арефу.
— Может, в листовку? — спросил тот.
— Нет, — покачал головой Вадик. — Думаю, лучше подействует, если это пройдет в телепередаче. Хорошо бы снять этого деда скрытой камерой. Он к вам часто приходит?
— Да каждый день, считай, — переглянулись «комоды». — Притащится и агитирует. Надоел.
— Вот и снимите, — кивнул Вадик. — И дадите мне посмотреть. И еще. До конца выборов — сухой закон! Вот как хотите. Это мое условие.
Они недовольно переглянулись, но промолчали. Потом с ненавистью уставились на Вадика. Один Огурцов был, как всегда, трезв и невозмутим.
— Ладно… — мрачно сказал Саба. — Но только с завтрашнего дня.
— Г оворю сразу — работенка будет тяжелой, — продолжал Вадик с непреклонным видом. — Еще обязательно должен быть специалист по психологической перегрузке, чтобы помочь нам не свихнуться… Есть такой?
— А ты? — спросил Саба. — Ты вроде психолог, или психиатр, уже забыл.
— Здесь нужен специалист, профессионал, — сказал Вадик. — Я в этом не петрю. Так есть или нет?
Он уже начинал покрикивать.
— Можно такого найти, но его нужно из Америки вызвать, — сказал Огурцов. — А времени уже нет.
— Как тут не свихнешься, если не расслабишься… — глухо заворчали «комоды», — Что, и пивка теперь выпить нельзя?
— Пиво можно, — разрешил Вадик, сделав паузу. — Кажется, я все сказал по этому поводу. Теперь надо бы распределить роли. Я беру на себя телевидение и редактирование листовок, а также написание речей и статей для прессы. А остальные? Кто будет заниматься с агитаторами, типографиями?
