холодной, растерянной, а её шкалящий пульс, раздающийся в теле, что я тревожно сжимал, было слышно чуть ли не громче моего. Сам я чуть не лишился сердцебиения от её реакции. В рёбрах мерзко скреблось и ныло.
Кажется, я шокировал Еву. Не стоило выдумывать глупости…
— С тобой всё в порядке? — она так шумно дышала и прижималась, что я не мог подобрать слов.
— Да! — жалобно всхлипнула девчонка. — Просто…
Я поймал Еву за подбородок, чтобы убедиться. Её зелёные глаза покраснели, пока она вздумала суетно гладить меня по голове. Сама этого не замечала.
Я понял, что такими темпами останусь без волос, и взял её тонкое запястье. Мягко переплёл наши пальцы, пытаясь передать ей через прикосновение немного оставшегося у меня спокойствия. Но её слёзы забрали последние крошки самообладания.
Нам было хорошо вместе без лишних сантиментов… Дебил.
— Просто это очень трогательно! — вдруг выдохнула Ева и улыбнулась. — Лёнь, мне никогда не посвящали песни…
Она вцепилась в меня, не понимающего, что и думать, мёртвой хваткой и не отпускала до тех пор, пока не перестала реветь.
52. Улика
Я бы ещё поспорил, насколько удачным получился подарок. Весь день девчонка как-то иначе на меня поглядывала. Исподтишка. Я ловил на себе её слишком осмысленные робкие взгляды и любую затянувшуюся паузу заполнял глубоким поцелуем. Это отвратительно срабатывало. Ева замирала в моих поглаживающих руках, страшась двинуться. Что-то изменилось между нами по моей вине. Я только объяснить не мог, в чём состояло отличие. Появилась… неловкость, что ли? Исчезла её фирменная бесцеремонность.
Мы с Никольской провели сутки в Pullman, до глубокой ночи сидя на пустом берегу моря с полусладким вином, столовыми ложками и тортом. Я накидался, чтобы мне не чудилась всякая дурь, а она держалась даже в свой день рождения.
Во рту уже вязало от кислоты и приторного безе. Я воткнул перепачканную ложку в груду изуродованных коржей со смешавшимися разноцветными кремами и без сил распластался на покрывале. Песок под ногами уже остывал.
— Слушай, Лёнь, а когда у тебя день рождения? — заговорила Никольская, в тысячный раз за день поправляя волосы.
Нам сегодня было трудно молчать наедине.
Я подполз поближе к девчонке и лёг кружащейся головой ей на оголённые ноги.
Сощурился. На территории отеля позади пляжа сверкали фонари, дотягивающиеся светом до её расплывающегося лица. Волны, настигающие песчаный берег, шипели и бурлили.
Я ответил, как только вдоволь искусал нижнюю губу.
— Он был уже. Тоже пятнадцатого, только в июне, — Ева продолжила смотреть на море.
Наверное, стеснялась заглянуть мне в глаза.
— А-а… почему не сказал?
Я вспомнил, как тогда накануне мне позвонили из Подмосковья, и муторно вздохнул.
— Да ну зачем? Мне и так было нормально. Мы в тот день как раз приехали в Ижевск, все свалили гулять. Мы ещё втроём с Муратовым заказали шашлык в отель, помнишь? А ночью ты мне отс…
— Ладно-ладно! Всё, я поняла! — засмущаласьНикольская. — Настоящему мужчине для счастья много не надо.
— Да… — покорно согласился я и зажмурился, чтобы не видеть её лицо в этот момент. — Только чтобы ты была рядом.
Я клянусь!
Клянусь! Это последнее, что я себе позволяю под градусом… Возможно, стоило остановиться ещё на этапе её трогательной истории про чайные плантации и на хер удалить заметки.
Зачем-то ляпнул… Как будто мало было несуразности.
— Ребята, значит, не стали тебя поздравлять. Лёша и я не знали… А твоя семья? Не помню, чтобы ты вообще когда-нибудь созванивался с родителями.
Я шокировано распахнул глаза и уловил ускользающий взгляд Никольской.
Ничего не ответила… Ничего! Как будто не заметила!
— Мы не общаемся, — хрипло процедил я.
— Почему?
Я не выдержал. Подскочил, пошатываясь, с её бёдер и уткнулся носом в прохладную шею.
— Никольская… не меняй тему, а? Пожалуйста… Я делаю что-то не так? — этот нервный шёпот, принадлежащий будто чужому мужчине, прозвучал так жалобно, что я сморщился.
Еве не осталось выбора, кроме как приобнять меня под рубашкой. Горячие руки обвили голый торс, поглаживая меня по пояснице, покрывшейся мурашками.
Я почему-то был уверен, что ей понравятся телячьи нежности. Видимо, ошибался…
— Всё так, но… — запнулась девчонка. От затянувшегося молчания я обессиленно надвинулся ближе и чуть облокотился об неё, придавливая весом обмякшего пьяного тела.
Ева, придерживая, обняла меня крепче.
— Это совсем на тебя не похоже, — звучало так, будто Никольская пыталась меня отговорить от громких заявлений. Почему?
Всё, что она изрекала сегодня, приобретало неожиданные повороты. Я до последнего не знал, чего ждать…
— Я это… не специально. Мне не нужно себя так вести? — всё, что угодно!
Я готов был всё, что угодно поменять, только знать, что это её не оттолкнёт. Я ведь и подумать не мог, что доведу Еву до безостановочных слёз сентиментальной песенкой!
Девчонка промолчала.
— Знаешь, ты сегодня почти не улыбалась, — на это Ева удивлённо раскрыла рот.
Она выглядела ужасно потерянной, пока вдруг её мягкие губы не растянулись в искренней улыбке.
— Прости меня… Просто не поверила с первого раза, что… Господин решил остепениться. Ты ведь не хотел привязываться? Кругом так много фанаток, а ты всегда к этому стремился.
Как ей удавалось? Цитировать меня наизусть! Швырять козыри в самые неловкие в моей жизни моменты!
— А ты не замечала случайно, что я ужеостепенился?! — взревел я и повалил несопротивляющуюся девчонку на покрывало. — М-м-м?! Я полгода сплю только с тобой! Не могу спокойно заснуть, пока не поцелую тебя в губы! Ты что, слепая?!
Ева повисла на мне по-обезьяньи. Как в тот день, когда первый раз меня поцеловала, и сладко чмокнула в губы. По-моему, в уголке её рта ещё оставались крошки безе.
— Тихо, Господин. Не кричи! Вообще-то я эти же полгода провела только с тобой! — почему она опять называла меня этим грёбаным прозвищем?! — Ты самый милый Господин на Земле!
— Я! Знаю, что я с тобой сделаю! — угрожающе прошипел я девчонке в повеселевшее лицо.
Наконец, она рассмеялась.
— Что?
— Увидишь! Готовься таскаться по интервью, Никольская!
***
Романтическое рандеву всё-таки состоялось. Мы вернулись в отель, забронированный для группы, только утром следующего дня. Таксиста не пустили на территорию закрытой парковки, поэтому мы с сонной Евой и песком в тапках тащились по уже раскалённому асфальту мимо наших тур-автобусов. Вокруг них крутились операторы и басист, извлекающие из открытых багажных отсеков вещи.
Когда была возможность припарковать автобусы недалеко от отеля, мы не выгружали все сумки. Брали по необходимости.
— О, там Андрей. Будешь здороваться? — зевнула девчонка, приспуская солнцезащитные очки, как у Черепахи Тортиллы.
Я слегка шлёпнул её по заднице свободной рукой, подгоняя в
