и сознания мы видим воздействие не только духовного наследия Афонских и Оптинских старцев, но и духовное воздействие Русской Православной Церкви и православного вероучения. Может быть, именно этим объясняется актуальность и исключительно важное значение идей Константина Николаевича Леонтьева, убедительно раскрывшего непреходящее значение христианской религии, православного вероучения и Русской Православной Церкви в жизни русского народа и других народов, исповедующих православие.
Говоря о христианстве, христианской религии и христианских церквях, нельзя не вспомнить один из выдающихся документов, являющихся истоком и основой многих других религиозно-государственных актов, на которых строилась, существовала и существует европейская цивилизация.
Речь идет об «Эдикте о веротерпимости», или о Миланском эдикте Святого Равноапостольного Императора Константина Великого, изданного им 1700 лет назад в 313 году.
Этот документ на всем протяжении развития европейской цивилизации имел принципиальное значение как для различных государств Европы, так и для всего христианства, ибо, несмотря на свою краткость, этот эдикт связывал воедино вопросы жизни населения с вопросами государственного строительства и веры и вероисповедания.
Св. Константин Великий. Мозаика. Храм Святой Софии в Константинополе
Св. Константин Великий. Мозаика. Храм Святой Софии в Константинополе
Известно, что до принятия этого эдикта христиане жестоко преследовались на протяжении более трех столетий, и, хотя они составляли лишь одну десятую часть населения империи, Константин, который к тому времени, благодаря своим родителям, сочувственно относился к христианам, решил уравнять в правах христианскую религию и вероучение со всеми другими религиями и вероучениями, поскольку понимал, что мир, спокойствие и благополучие общества и государства во многом зависит именно от этого. Любопытно, что за год до выхода эдикта, перед битвой с Максенцием, Константину, по его собственным словам, во сне явился Христос, повелевший начертать на знаменах и щитах его войска греческие буквы ХР, а на следующий день император увидел в небе крест и услышал голос, говорящий ему: «Сим победиши!» Для Константина это было великим знамением, знаком того, что он должен был принять христианство, стать христианином. И хотя он примет крещение только перед самой смертью, вся его жизнь будет восхождением к Христу и христианству, и данный эдикт можно рассматривать как одну из значимых степеней его восхождения.
Неслучайно эдикт начинается следующими словами: «С давних пор, считая, что не следует стеснять свободу богопочитания, но, напротив, надо предоставлять уму и воле каждого заниматься Божественными предметами по собственному выбору, мы издали повеление как всем другим, так и христианам хранить свою веру и свое богопочитание».
Нисколько не преуменьшая значение материального благополучия подданных, Константин прекрасно осознавал, что прочность государства и общества обеспечивается прежде всего и главным образом высокой духовностью, высшими духовными идеями, идеалами и ценностями, которые в конечном счете концентрируются в вере в единого Бога: если есть вера в Бога, то вокруг этого понятия и этой веры выстраивается вся пирамида высших духовных идеалов и ценностей. А если веры в Бога нет, то по существу исчезает, да и не может возникнуть никакая высшая система идеалов и ценностей.
Константин, обсуждая проблемы религии, вероисповедания, государства и т. д., вместе с Лицинием пришел к глубокому убеждению, что в подлинном государстве должна быть свобода вероисповедания, свобода выбирать ту веру, которая больше подходит тому ли иному человеку или народу.
Надо отдать должное необычайной проницательности императора Константина, который прежде всего во имя общей пользы и благополучия особо подчеркивал необходимость этого эдикта для «поддержания страха Божия и благоговения, то есть даровать и христианам, и всем свободно, по своему собственному желанию выбирать веру, дабы небесное Божество, как бы Его ни называли, относилось благосклонно и к нам, и к подданным нашим». Разумеется, Константин, все более склонявшийся к принятию христианства, под «небесным Божеством», судя по всему, понимал единого христианского Бога, вера в которого естественным образом приводила к тому, что различные культы и верования постепенно утрачивали свою силу и их последователи все больше и больше обращались к христианству.
Можно также предположить, что идея страха Божьего все больше и больше представлялась ему краеугольным камнем христианской религии и не только краеугольным камнем охранения всего существующего, но и краеугольным камнем праведного пути, истинной веры и спасения человека и человечества. В этом смысле страх Божий — это не страх перед беспощадным высшим существом, а это понятие, выражающее высшую любовь и высшую благодать, нисходящую от Бога, это та любовь, которая способна преодолеть любое неверие, любой скептицизм и релятивизм и привести человека к Богу как к высшей истине, мудрости, добру, любви и благодати.
Естественно, император Константин понимал, что данный документ должен быть глубоким, принципиальным, четким и ясным, чтобы его мог понять любой человек. Именно поэтому он обращается к здравому смыслу, присущему каждому человеку, что и сделало содержание эдикта общепонятным и общедоступным для всего населения империи: «Итак, руководствуясь здравым и правым смыслом, мы объявляем следующее наше решение: никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит, дабы Божество ниспосылало нам во всех случаях скорую помощь и всякое благо».
Тем не менее, нельзя забывать и о том, что за этим здравым смыслом как своеобразной методологией общения высшей власти с народом стояла высочайшая эллинская философская культура, или Логос как слово, идущее от высшего существа, или от Бога, ко всем людям.
Заслуга императора Константина состояла еще в том, что он отменил все прежние указы, согласно которым христиане преследовались за свою веру, как нечто нелепое и несовместимое не только с кротостью и смирением, но и с элементарными традициями и нравами народов. «Поскольку же им даруется неограниченная свобода, то твоей чести должно быть понятно, дается свобода и другим, по желанию, соблюдать свою веру, что и соответствует нашему мирному времени: пусть каждый свободно, по своему желанию избирает себе веру». Надо ли говорить о том, что тем самым император Константин впервые сформулировал один из важнейших принципов — принцип веротерпимости, или по-современному, толерантности, всех религий и вероучений, который войдет в основополагающие документы многих государств и будет играть все возрастающую роль в последующем развитии европейской цивилизации вплоть до сегодняшнего дня.
Опираясь на свой жизненный опыт — а Константин был свидетелем того, как преследовали христиан, отнимали у них имущество, он не преминул обстоятельно остановиться на вопросе о возвращении всего материального имущества, отнятого у христиан и христианских общин, поскольку понимал, что без этого бесполезно говорить и о веротерпимости, и о равенстве, и «общем народном спокойствии».
