личико девочки.
Береги себя и свою семью! Не совершай моих ошибок, не прогоняй любовь.
Татьяна Игоревна, мама Димы».
Пока Анаит читала письмо, сама не заметила, как расплакалась. Показала Диме, но тот отчего-то не впечатлился.
— Выкинь и забудь, — сказал он строго.
Анаит кивнула, но не послушалась. Иногда перечитывала письмо тайком от будущего мужа и каждый раз отчего-то плакала. Так затронули ее душу слова матери любимого.
Соболевы поженились без всякой помпы, гостей и прочего. Зачем им свадебная суета, когда счастья и без того через край? Единственным свидетелем в загсе стала Нана. А потом все втроем укатили отдыхать на черноморское побережье.
Анаит забеременела этим же летом. Узнав, что тошнит ее не просто так, обрадовалась чрезвычайно. Да и отчего бы не порадоваться, ведь муж рядом, с периодичностью раз в час сдувает с нее пылинки, по выходным даже чаще.
Нана, узнав о новости, прыгала до потолка, так ей хотелось сестренку или братишку.
Дима тоже порадовался, поздравил жену, крепко-крепко стиснул в объятиях. Но Анаит все равно заметила в его взгляде скрытую грусть. Еще бы не заметить — к тому моменту она уже научилась читать настроение своего мужчины.
А ночью Анаит застала его на кухне одного. Он разглядывал фото матери в телефоне.
— Поеду завтра к ней, ты не против? — спросил Дима. — Новость расскажу, узнаю, как дела.
Анаит кивнула:
— Конечно, езжай.
* * *
Анаит встречала Диму следующим вечером у двора. Очень не терпелось узнать, как же прошла встреча с мамой, все ли в порядке.
А он выскочил из машины злой как черт и ну возмущаться:
— Представляешь, она квартиру продала, там теперь живут чужие люди. Соседи не в курсе, как и что, говорят, перебралась в другой город. Куда делась, непонятно! Мне что, ее по всей стране искать, что ли?
И тут вдруг к ним подошла Нана, спросила серьезным голосом:
— Вы ищете бабушку?
— Да… — протянул Дима, повернувшись к дочери. — А почему ты спрашиваешь?
Анаит внимательно посмотрела Нане в лицо и как-то сразу сообразила:
— Вы что, общаетесь?
— Ну… — Нана запнулась.
Маленькая шкода долго молчала, не хотела выдавать секрет. Только после долгих уговоров и обещания, что ее ни за что не будут ругать, удалось выудить у нее ценную информацию.
Оказывается, бабушка уже месяц работала в школьной столовой на раздаче. Ежедневно привечала Нану, подкармливала вкусностями, а один раз даже защитила от хулигана Пашки.
Нана сначала не хотела с ней общаться, потому что помнила, как грубо та разговаривала с мамой, когда ворвалась в квартиру папы со злой рыжеволосой тетей. Но бабушка долго просила прощения, объясняла, что просто не знала, что Нана ее внучка. А если бы знала, ни за что бы маме не грубила. К тому же это в любом случае неправильно — грубить, не разобравшись.
— Если человек признает свою вину, его же надо прощать, правильно? — спросила дочка, глядя Анаит прямо в глаза.
Что на такое ответить девятилетнему ребенку?
— Вот те на… Приплыли. Я ее найду и как следует выругаю! — возмутился Дима. — Я ей не разрешал общаться с Наной!
— Никого ты ругать не будешь, — покачала головой Анаит.
* * *
Следующим же вечером Анаит с Димой поднимались на третий этаж хрущевки, где проживала свекровь.
У Ани сжалось сердце, когда Дима постучал в дверь.
Свекровь открыла сразу, да так и застыла на пороге, прикрыв рот ладонью.
— Привет, мама, — проворчал Дима строго.
И тут Татьяну Игоревну словно прорвало, она сложила руки в молитвенном жесте и заголосила:
— Сыночек, ты только не злись! Я Нане слова плохого не сказала, не сделала… а держаться от нее подальше не смогла. Моя ведь кровиночка!
Анаит посмотрела на строгое лицо мужа, на то, как он сжал кулаки, и выскочила вперед:
— Да вы успокойтесь, Татьяна Игоревна. Мы с миром!
И показала тортик.
Через минуту все трое уже пили чай на скромной кухне Татьяны Игоревны.
Дима ругался:
— Мам, ну вот на кой хрен надо было продавать нормальную квартиру в новостройке, чтобы переехать в Краснодар в такую же хрущевку, как у нас была всю жизнь…
— Зато рядом с Наниной школой, — резонно заметила свекровь. — И зря ты так, хорошая квартира. Сантехника новая, рынок недалеко, парк опять же. Мне здесь нравится…
А потом все трое разговорились о жизни, стали вспоминать, каково было жить в маленьком городке, и как у кого за эти десять лет сложилась судьба.
Татьяна Игоревна внимательно слушала рассказ Анаит о том, как росла Нана.
— Так вы же мне расскажите, — вдруг попросила свекровь, — как вы помирились.
— У нас случился новый служебный роман! Правда, нас обоих в результате уволили… — хихикнула Ани.
А Дима начал рассказывать в подробностях, как поехал за Анаит в приморский городок, как устроился охранником. А потом упомянул потасовку с Багишем.
— Так ты надавал этому гаду в рыло? — Татьяна Игоревна аж затряслась от негодования. — Хорошо ему врезал? Эту сволочь прибить мало за то, что он с тобой сделал десять лет назад!
— А что он сделал? — спросила Анаит, широко раскрыв глаза.
— Дима разве не рассказывал? — всплеснула руками Татьяна Игоревна. — Да на нем места живого не было! Лицо в мясо…
И принялась в красках описывать, как было дело, и сколько Дима потом лежал в больнице.
— Ну хватит, мам! — приструнил ее Дима.
А у Анаит после ее рассказа в горле вырос ком размером со вселенную. Она прикрыла рот рукой, вскочила с места и бросилась в ванную, чтобы не разреветься прямо за столом.
— Эй, Ани, ты чего? Эй!
Дима погнался за ней, крепко обнял.
Анаит не смогла удержаться, так и разрыдалась ему в плечо.
— Ну и козел же он… Он же тогда уже здоровый жлоб был, а ты пацан восемнадцатилетний… Зачем он с тобой так жестоко?!
— Да успокойся ты! — говорил Дима, гладя ее по голове. — Не о чем волноваться, ну правда. Я в порядке, видишь? Я давно в порядке. На мне все заживает как на собаке…
— Никогда так не говори! — тут же взвилась Ани. — Никакая ты не собака! Димочка, любимый мой, родной… Как представлю, что этот гад над тобой измывался…
— Все, хорош, —
