так, словно испытывал личную неприязнь к природе, мешающей его планам. – Но пока еще можем копать. Внешний ров должен быть тридцать футов в ширину и двадцать в глубину. Пойдем, я все тебе покажу.
Надеясь, что его не заставят лазать по лесам, Андре бодро пошел вслед за Ричардом через мост во внешний двор. Тот имел треугольную форму, и Андре сразу понял, что он будет весьма эффективен в качестве барбакана. Даже если предположить, что нападающие продвинутся так далеко – что вряд ли, поскольку с трех сторон крепость защищали гладкие меловые скалы, – они окажутся отрезанными от среднего двора вторым глубоким рвом и высокой стеной с двумя круглыми башнями по краям.
После того как они пересекли второй мост, Ричард указал на стену посреди среднего двора, сказав, что здесь разместятся часовня и конюшни. Внутренний двор окружит еще один ров, но самой его надежной защитой станут толстые ребристые стены с круглыми башнями через каждые девяносто футов. Вражеские саперы не смогут подобраться к ним с подкопами, не подставляясь под огонь сверху. Ричард показал Андре, где поставят прямоугольную надвратную башню, и они пересекли еще один мост во внутренний двор.
Андре был поражен, увидев, что уже начались работы над огромным донжоном редкостной цилиндрической формы, с выступом, как нос корабля, и походившим на донжон, который Ричард возвел в Иссудене. Шовиньи восхищался тем, что главная башня встроена прямо внутри стены внутреннего двора, такого ему видеть раньше не доводилось. Такой же восторг вызвало у Андре и другое нововведение Ричарда – длинный пологий цоколь в основании главной башни, от которого будут рикошетить камни и стрелы, выпускаемые с бастиона, они нанесут еще больший урон атакующим и затруднят работу их саперам.
Но это еще не все, горделиво заверил Ричард. Конечно, на окружающих внутренний двор стенах будут выступающие оборонительные галереи, эти временные деревянные сооружения, которые позволят защитникам бросать камни и лить кипяток через отверстия в полу. Но в донжоне эти галереи будут устроены иначе. Он называет их машикулями. Они станут долговременными, из камня, чтобы их не сожгли зажигательными стрелами. А когда Андре, который не слышал о подобном, спросил, как же они будут держаться, Ричард рассказал ему о ложных сводах больше, чем Андре требовалось или хотелось знать.
– Жаль, что ты родился сыном короля, – пошутил он. – Из тебя получился бы прекрасный каменщик!
– Так говорит и мастер Севаль, – улыбнулся Ричард, имея в виду главного приказчика, управляющего затратами на строительство. – По его словам, я напрасно трачу деньги на бригадира каменщиков, поскольку сам мог бы сделать эту работу лучше.
– Знаешь, кузен, ты не просто строитель, ты волшебник. Как, во имя всего святого, тебе удалось выстроить так много и быстро?
– А какой самый мощный стимул?
– Нож у горла?
– Деньги, Андре. Деньги. Когда людям платят за труд, и платят весьма неплохо, тогда они очень стараются. Мастер Севаль утверждает, что в итоге я потратил около одиннадцати тысяч фунтов.
Андре воззрился на него, открыв рот. Совсем недавно Ричард жаловался, что после его коронации потратил семь тысяч фунтов на ремонт своих английских замков – вместе взятых. Ричард устремился к строительным лесам, окружавшим недостроенную стену, и Андре усилием воли заставил себя идти следом, думая про себя, что уже слишком стар, чтобы лазать как горный козел. Но стена, казалось, давала прочную опору: мелкая галька, утрамбованная между опорными стенами из тесаного камня, была покрыта соломой, навозом и парусиной. При взгляде вниз у Андре захватило дух: далеко под ними лежали новые стены Пти-Андели, возвышающаяся над озером дамба соединяла его с Гранд-Андели. За ним Сена, мшисто-зеленая в блеклом свете февральского солнца, величаво катила воды в сторону Узкого моря. Андре попытался представить, как сможет деревянный частокол противостоять сильному течению; попытался и не смог, хотя и не сомневался, что Ричард это сделает, даже если ему придется самому забивать сваи.
– Я могу рассчитывать на твое молчание относительно этой огромной суммы? – опять улыбнулся Ричард. – Ты ведь знаешь, почему я готов так много тратить, Андре?
Андре кивнул.
– Замки строятся для защиты. Но Гайар не таков. Да, он будет очень важен для защиты Руана и границы Нормандии. Но не поэтому ты так влюблен в свою «прекрасную дочь». Ты хочешь атаковать короля Франции, а Гайар использовать в качестве базы для захвата Вексена.
Ричард продолжал улыбаться, но взгляд обратился к югу, за горизонт. Андре уже видел такой блеск в глазах короля – на поле боя.
– Как ты думаешь, хорошо ли будет спать Филипп, зная, что замок Гайар всего в трех конных переходах от Парижа?
* * *
Вскоре небо затянули тяжелые облака и, к большому огорчению Ричарда, пошел холодный и сильный дождь. Он неохотно закончил дневную работу, и, тем временем как строители попрятались под крышу, они с Андре сели на коней и отправились вниз, в Пти-Андели, и дальше, через мост, на остров Андели. К тому времени Андре уже ожидал новых чудес и не удивился, обнаружив, что остров обнесен стеной и что у его венценосного кузена там имеется уютная резиденция.
Андре был рад застать рядом с Ричардом Отто. Присутствие Джона обрадовало его куда меньше, но последний старался вести себя наилучшим образом и приветствовал Андре по-родственному любезно. Вспомнив, что не ел с самого завтрака, Ричард приказал принести еду, и только потом ему пришло в голову поинтересоваться, чего ради Андре проделал весь этот долгий путь из Берри в Нормандию. Увидев, как от вопроса на лицо Андре набежала тень, Ричард отослал всех присутствующих, и они с Андре остались вдвоем на помосте в зале.
– Что случилось, кузен?
Андре сделал глоток вина.
– Я хотел сообщить тебе, что весной, как только откроются альпийские перевалы, намерен уехать в Рим.
Ричард с удивлением смотрел на него.
– В Рим? Почему?
Андре отхлебнул еще и поморщился, хотя они пили отличное красное из Кагора.
– Помнишь, я предупреждал, что у меня будут проблемы с аббатом Деольским? Этот самодовольный индюк вознамерился заделаться корольком в своей мелкой навозной куче.
Андре сыпал цветистыми метафорами, но Ричард сдержался и не стал поддразнивать друга, понимая, что тот серьезно взволнован.
– Да, помню, – ответил
