оборотню. Тот поднялся навстречу, шевельнув ноздрями. Судя по тому, что он не стал сразу нападать, можно было предположить, что он узнал запах, хотя кто знает, что там творилось в его зверином мозгу. Борис присел, чтобы глаза его были на уровне глаз Дмитрия, и пристально посмотрел на него. Он прекрасно понимал, что бросает этим вызов зверю, но у него был план. Нужно было проверить еще одну гипотезу. В самом крайнем случае он успеет сменить ипостась – в этом он был уверен. Предположения подтвердились: оборотень принял пристальный взгляд за вызов, зарычал, ощерив клыки, и собрался для прыжка.
Дальше Коваленко видел всё словно в замедленной съемке. Вот от пола оторвались передние лапы, тело подалось вперед и вверх. Затем задние лапы, оттолкнувшись от поверхности, тоже отправились в полет. И в этот момент Борис вызвал в себе горячую волну, и это получилось у него так легко, словно он практиковал подобное каждый день. Волна затопила его тело, и он, усилием воли сфокусировав тепло в одной точке, рывком направил его в тело друга. Пара мгновений, крик боли – и на бетон упало обнаженное мужское тело, по всем признакам вполне человеческое. Дмитрий ошалелым взглядом окинул помещение, присутствующих и хриплым голосом сказал:
– Что за хрень тут происходит?
Мужчины захохотали в голос.
– Так окончательно подтвердилось, что я принадлежу к уникальной оборотневой линии, – добавил Борис, и Яна едва сдержала вскрик удивления. – Нас таких в области теперь трое.
– И кто же они? – уточнила женщина.
– Мои родственники, – лаконично ответил мужчина. Заметив на ее лице обидчивую гримаску, он улыбнулся и добавил: – Не обижайся, Ян, но там такие запутанные родственные связи, что я сам пока плохо понимаю, кто кому кем приходится.
– Объясни хотя бы вкратце, – попросила Седова.
– Тут нужно издалека начать, – согласился он. – Как я тебе уже говорил, я урожденный, но не оба моих родителя были такими…
Урожденным оборотнем из пары Коваленко была только Татьяна, как и ее родители. Вообще ее семья была особенной по социальному положению не только в человеческом обществе, но и в общине оборотней. Многие из предков и родственников в то или иное время входили в Совет Старейшин. Евгений, отец Бориса, был по рождению человеком, но оставался таким только до определенного момента. Когда Татьяна полюбила его, она была уверена, что он человек, она еще не знала, что он возвращался домой с границы уже измененным. Какое-то время они скрывали друг от друга свою ненормальность, а потом так вышло, что тайна перестала быть тайной. Сейчас уже не осталось никого, у кого можно было выяснить все подробности взаимоотношений пары, но к тому времени, когда Евгений погиб, они с Татьяной отлично знали все особенности друг друга.
Судя по свидетельствам очевидцев, Татьяна тоже обладала способностью управлять трансформацией других оборотней, хотя ни один из ее родителей этого делать не умел. Она унаследовала этот дар от более ранних предков, и он во многом помогал ей в семейной жизни с Евгением – хотя бы в том, что Борис до поры до времени даже не догадывался об истинной природе своих родителей. О том, что он сам оборотень, он тоже очень долгое время представления не имел, эта особенность стала проявляться уже позже, в подростковом возрасте, но была грубо заблокирована его же собственным подсознанием после страшной картины, случайным свидетелем которой он стал.
Так случилось, что он вернулся домой раньше, чем должен был вернуться. Родители ругались на кухне, и это было странно. Обычно они могли перекинуться одной-двумя раздраженными репликами, но на этом обычно и заканчивалось. Что такого произошло, что они выясняли отношения на повышенных тонах, Борис и представить себе не мог, поэтому подошел поближе к двери, чтобы лучше услышать. Это теперь он понимал, что родители с их нюхом раскрыли бы его в два счета, но именно в тот день им было не до него. Отец разговаривал громко и зло, отрывисто бросая обидные и колкие фразы, мать отвечала в том же тоне, и за всей этой мишурой подросток не сразу понял, что на самом деле стало причиной скандала. А причина была простой и банальной, но оттого не менее обидной и болезненной для ее участников: Евгений поймал Татьяну на измене. Это было несерьезно, всего пару раз и не имело никаких далеко идущих планов, но, кажется, именно это взбесило мужчину больше всего. Судя по его же словам, он бы еще мог как-то понять, если бы она разлюбила его и полюбила кого-то другого, но вот так, просто, чисто физиологически, – этого он не мог ни понять, ни простить.
Пока они ссорились, Борис стоял под дверью не дыша, слушая знакомые голоса и как будто не узнавая их. Он не мог поверить, что, родные, любимые, да что там – уважаемые им люди, что у подростков вообще большая редкость, – способны на такие слова в адрес друг друга. Он всегда считал их семью чем-то незыблемым, сродни законам мироздания, и теперь его мир рушился. Ему стало плохо не только морально, а еще и физически: его начало ломать и выкручивать, как будто при высокой температуре. Пытаясь найти опору, он случайно задел ручку двери, проём открылся, и его глазам предстала жуткая картина: отец, только что бывший человеком, стал на глазах изменяться. Теперь Борис знал, что подобное может произойти, когда оборотень получает такое серьезное потрясение, что теряет полный контроль над собой, – с ним это тоже уже случалось, – но тогда он еще ничего не знал. Он видел лишь, что папа превращается в какого-то монстра и кидается на маму. Татьяна, видимо, тоже была перевозбуждена, потому что, вместо того чтобы прервать его трансформацию, что было в ее силах, она сама вошла в процесс превращения и дала ему сдачи. Два зверя сцепились, и в какой-то момент из кучи встал только один. Второй остался лежать на полу. А третий зверь, еще маленький и неразумный, наблюдал за всем этим и, когда понял, что потерял кого-то из родных, громко и жалобно завыл.
Татьяна обернулась на звук, когда уже снова трансформировалась в человека. Она впала в ступор, не зная, к кому кидаться – к мужу, лежавшему на полу и уже начинавшему обращаться снова в человека, или к сыну, пережившему первую свою смену ипостаси в такой кошмарной ситуации. Наконец она решилась все-таки проверить состояние мужа. Он был мертв. Тут она уже завыла сама и кинулась к сыну, но тот на ее глазах снова стал человеком и убежал.
Всё это надолго стерлось из памяти Бориса, потому что было слишком болезненно, сознание не выдерживало такого ужаса. Так что никакие психиатры не могли разбить поставленный им же самим блок. Он не хотел помнить того, что причиняло ему такие страдания. И он не мог принять свою звериную сущность, отказывался принять зверя в себе. Именно поэтому очень долгое время не менял облик вообще, а когда стал всё-таки иногда перекидываться, в человеческом состоянии ничего не помнил.
– Бедный, – сочувственно сказала Яна и погладила мужчину по щеке, – как тяжело тебе пришлось!
– Сейчас уже все в порядке, – уверил он. – Спасибо. Эта потрепавшая нам нервы история с Леной во многом мне помогла. В том числе и вернуть себя.
Некоторое время они шли в молчании, потом Яна спросила:
– Так а что там с твоими родственниками-то? С теми, которые уникальные…
Борис еще немного помолчал, потом ответил:
– Я думал, у меня никого нет. Оказалось, я был неправ. – Он усмехнулся. – Прямо как в индийских фильмах: «О брат мой! Я нашел тебя! Сейчас я и тридцать восемь моих слонов спляшем в честь этого события».
Яна рассмеялась, представив эту картину.
Когда Борис насильно вернул Дмитрия в человеческий облик, хозяин дома, оказавшийся одним из крупных бизнесменов федерального уровня, организовал им «небольшой» сабантуй по поводу знакомства с новым членом общины.
