взять в жены даже дочь простого купца. Меня в замке любили все — даже те, к кому я относился с презрением. Благодаря Когу я стал великолепным лицемером, и многие верили моим ненастоящим улыбкам и наигранной заботе. Нет, ни одному из этих фактов я не радовался, поскольку в глубине души оставался деревенским парнем, не склонным к интригам двора. Просто это была моя работа, которую я выполнял, по наставлениям отца, крайне дотошно. Ладно, кого я обманываю, местами это было весело, как в прошлой жизни.
Прошло немного времени, и в замок заблаговременно стали съезжаться знатные господа, в том числе и дорины, и маги, и даже придворные из Инголдии и Драгории — моя слава добралась и туда. К моему удивлению, Ког не приехал сюда, сославшись на дела, но прислал Энес, которая прибыла ближе к вечеру, в день бала.
— Здравствуй. Отец просил передать, что ты делаешь все правильно. И он сказал, чтобы ты не искал человека, у которого подвязка лишь на одном боку, поскольку это вещь заметная, и ее наверняка бы нашли. Но золоченые нити быстро выцветают, так что наверняка эти подвязки у него будут отличаться одна от другой.
— Отлично выглядишь, Энес.
— Не подкатывай ко мне.
— Это просто комплимент. Тут принято говорить комплименты. Ты вообще умеешь говорить не по делу?
— Нет. Это экономит время. Не отвлекайся, смотри во все глаза. Попробуй заглянуть за грань. Я буду помогать тебе. Все, я пойду, вытошню пару комплиментов для местных лизоблюдов.
Она, неумело подобрав пышное платье, неуклюже ушла по коридору прочь от меня. Энес была слишком правильной ведьмой, чтобы носить все эти юбки, украшения, изучать сложную аристократическую походку и кокетливо улыбаться. Её здесь не любили, и между собой называли троль-ведьмой. Но все очень хорошо понимали, что сказать ей такое в глаза будет непростительной ошибкой.
Внимательный осмотр моего костюма, сшитого к празднику, показал, что красивые золоченые шнуровки на боках совершенно ненужная, декоративная вещь.
Я решил, что лучше спуститься вниз, к основному торжеству тогда, когда все соберутся — так я смогу большинство людей осмотреть еще на входе, спрятавшись за одним из холстов, и подглядывая в небольшое отверстие. Но моя уловка сработала плохо — ничего полезного таким образом выяснить не удалось.
Мое появление в зале вызвало фурор, и мне даже аплодировали, после чего несколько менестрелей заиграли торжественную мелодию. Я огляделся — наверняка предатель здесь. Но только кто он? Раун Санвер? Нет, первый дорин был в старом костюме, и все подвязки были выцветшие. Да и не полез бы он сам на кухню. Или Таная Карс? Нет, вряд ли, ведь она была в платье, а эти проклятые шнурки бывают лишь на мужских костюмах. Хауг Хармотен, тепло поприветствовавший меня, и вовсе был одет просто, впрочем, как и всегда. Мог ли Регнетер поднять руку на отца? Узнав его характер, сложно предполагать подобное — он конечно разгильдяй, но старший принц был миролюбивым человеком.
Поздравляли меня все, кто-то дарил небольшие подарки, кто-то ограничивался комплиментами. Король поздравил меня торжественно и официально, после чего пригласилд всех принять участие в танцах. В этом деле я был не мастак, и потому стоял в стороне. Зато Энес не стеснялась своего неумения, и, путаясь в ногах, вальсировала со всеми подряд.
Вскоре начался танец, который я знал. Мы в деревне часто его исполняли, потому что он был прост. Просто сходиться, несколько простых совместных движений, и смена партнера. Я с удовольствем стал выстукивать своими ботинками знакомый ритм.
— Смотри за мужиком в красном костюме, — шепнула оказавшаяся со мной в танце Энес, и случайно наступила мне на ногу.
— Зачем? Он не подходит. Да и потом я его совершенно не знаю.
— Это Лор Гавейт. Личность непримечательная, какой-то аристократ из Коргеда. Бывает на всех больших приемах. Он единственный в новом костюме. Откуда у него столько совободных денег? К тому же костюм он купил сегодня у лучшего портного в Кальгоне. Я осмотрела весь зал, и если кого-то подозревать, то лишь его.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Я подняла списки приглашенных. Ты думаешь здесь проходной двор?
— Доказательств в любом случае недостаточно. Он уедет завтра, и я вряд ли смогу его задержать.
— Вот тебе ещё один любопытный факт — часть его родни была отравлена, и он получил неплохое наследство.
— Но он не центр заговора, в лучшем случае исполнитель.
— Следи за тем, с кем он разговаривает или неразговаривает. Все, пора расходиться.
За разговором мы ужасно сбились с ритма, и я с трудом поймал Меран, с которой мы оттанцевали последнюю часть вальса.
* * *
Энес уехала рано утром, наставляя меня быть внимательнее и осмотрительнее, чем прежде. Но я уже выстроил все варианты развития событий в своей голове. Во-первых, Лор Гавейт, по тому, что я сумел выяснить — аристократ с недавнего времени, он получил звание третьего управляющего Коргедом совсем недавно. Сразу становилось ясно, что его туда кто-то продвинул, ведь самому такого добиться в столь небольшом возрасте — просто невозможно, если конечно вы случайно не повернули вспять войска противника и не сразили мощного колдуна. Кто же его поставил так высоко? Человек влиятельный и сильный, у которого хорошие знакомства по всему острову. Вероятно, кто-то из доринов короля, или, на крайний случай, их жен. Конечно, нельзя было забывать и про то, что главой Коргеда был ставленник Тортена Конола, второго из советников короля, а так же и про то, что из десятки сильнейших магов там находилась Отмия Реген. И тот и другой личности крупные, но ни тому, ни другому смерть короля не приносила особых привилегий — если первый дорин становился королем, то сразу после этого он сам распределял должности, и далеко не факт, что господин Конол выиграет от переворота, если только, конечно, у него нет никаких договоренностей, закрепленных колдовством. Что касается колдуньи, то она как была в совете, так и останется, ведь на состав совета магов короли не могут посягать, так же, как и маги на власть.
— Господин Эсториоф! Быстрее! — Атна задыхалась от быстрого бега, и, без стука открыла дверь.
— Что случилось? Если какой-то пустяк, то…
— Старший принц умирает!
Спустившись в покои Регнетера, я обнаружил его на постели, корчащимся в предсмертной агонии. Его лицо побледнело, глаза были на выкате. Какие-то ужасные боли сотрясали его порывами, он то сгибался, то вновь разгибался. Над его кроватью уже собрались все — король, Менетер, придворный лекарь. В стороне, не двигаясь, стоял слуга, сжимая
