сносится набегающим потоком, пока тело само отрабатывает выравнивание. Фух!
Выравниваюсь вдоль пьедесталов, отмечая их краем глаза. Ну-с, поехали дальше: взмах, взмах, исправить. Взмах, взмах, исправить.
— Рус, меньше правым крылом. Легче маши правым, тебя кренит всегда в одну сторону!
Пока соображал, что хочет от меня Майка, пьедесталы слева и травянистое поле подо мной закончилось, внизу потянулось нагромождение валунов. Соображаю, что вылетел из Лягушатника. Красным таблом вспыхивает в мозгу мысль, что снизу приземляться некуда, ноги поломаю... Даже не задумываюсь о том, что делаю, начинаю правый разворот на обратный курс.
— Круче, Рус, еще круче!
Пробую завалить крен глубже — скольжение, и снова в груди гулко бухает пустота.
Выровнялся. Взмах, взмах, крен влево, исправить.
Черт! Меня же каждый раз кренит в одну сторону! А что, если чуть менее энергично работать правым крылом?
Взмах, взмах... Автоматически прервался для оценки крена. Есть, но совсем небольшой. Отлично!
Взмах, взмах... Взмах. Взмах! Вот только сейчас начинает заваливать. Значит еще слабее.
Взмах, взмах, взмах... Черт! Прямо по курсу выросла гора. Опять Лягушатник кончился.
Зараза, гора близко! Изо всех сил отворачиваю, ожидая удара, крыльевые суставы заломило, а дух перехватило...
Открываю глаза... Я что, зажмурился? Когда?! К черту, некогда, я лечу наискось к линии пьедесталов, вон и башня из-за них выглядывает. А это что? Площадь? А там? Обрыв... Офигеть, как же он близко!
— Право, Рус, давай в право!
Отворот. Крен держу на грани срыва в скольжение. Получается чуть энергичнее, чем я привык.
— Рус уходи в долину, высоты не хватит сесть наверху.
Высоты? Взгляд вниз, в стороны, зацепился глазом за валуны. Черт, я фактически на их высоте, если начну сейчас разворот для посадки, спираль закончится в земле раньше, чем доверну. Эх, опять снизу подниматься!
На этот раз приземлился довольно чисто — с пробежкой в два шага, у самого конца склона. Майка заложила надо мной вираж, крикнула, что будет ждать наверху, и упорхнула. А я тут же уселся в траву прямо там, где стоял — надо же хоть немного отдохнуть. Да и ноги до сих пор подрагивают. Непонятно почему — они же не работали!
Похвалив сам себя за предусмотрительность вытащил из поясной сумки несколько полосок мяса. Покосился на эликсиры, пара небольших флакончиков так и просились радикально решить проблему восстановления шкалы выносливости, но потом передумал — еще не вечер. Сейчас, шкала немного выйдет из красной зоны, и можно тащиться наверх.
— Полет — это здорово, говорили они. Ты будешь порхать как бабочка, говорили они, — сквозь сбивающееся дыхание я все же пытался шутить, — только вот никто не говорил, что на пару минут полета вниз, придется полчаса шагать вверх.
Развалившаяся под камнем Майка критически рассматривала меня, пока я сипя и шатаясь тащился от склона к «лежбищу»
— Это пока ты не научился садиться на старт. А для этого я уже сказала, что тебе нужно: махи без кренов, и более энергичные развороты... Будешь? — она протянула мне мою же флягу.
Я рухнул рядом, принял вино, сделал большой жадный глоток.
— О-о-о-о, как хорошо! ... Да я пробовал круче поворачивать. Фигня какая-то — если слишком сильно открениваюсь, начинаю как бы скользить вниз, в сторону крена. А вдруг так и рухну, до земли?
Я подтянул к себе торбу.
— Кстати, я тут слегка похозяйничала, — промежду прочим созналась Майка.
— Это как? — не понял я. Дыхание еще не пришло в норму, — подмела вокруг булыжников, и ... — приподнялся на локте, делая вид что осматриваюсь, — занавески постирала?
— Не, — девушка хихикнула, оценив шутку. Ткнула пальцем в мешок, — позволила себе угоститься. А то ты так долго поднимался...
— Ерунда, — отмахнулся, доставая из торбы последний кусок сыра и сушеное мяса, — могла бы и не спрашивать. Впредь бери, конечно. Вот ... — выдохнул, — А крен на махах я «поймал» — меня каждый раз кренит влево.
— Молодец, — Майка заметила, как я прячу несколько полосок мяса в поясную сумку, показала большой палец. Вернулась к теме обсуждения, — Так я же тебе кричала, чтоб меньше работал правым крылом. Впрочем, ты же правша? Это ожидаемо.
— Правда? — удивился я, — В смысле — кричала? — помотал головой, — Не помню.
— Тем не менее, после разворота ты скорректировал махи, и у тебя даже четыре подряд получилось!
— Ага, — согласился с набитым ртом, — надо еще попробовать.
— И по поводу разворотов, Рус. Скольжение — это нормально. То есть не нормально, что оно развивается. Правильнее сказать, то, что в крене ты стремишься соскользнуть на крыло — это объяснимо.
— И что делать?
— Попробуй ввинчиваться в поворот.
— Это как?
— Блин, как объяснить? Старайся как бы ... ввинчиваться, — она повторила снова, и изобразила движение, подавая вперед грудь с прогибом в спине и разводя плечи. Я непроизвольно засмотрелся на ее соблазнительные полушария. Девушка заметила, слегка нахмурилась, но промолчала. — В общем, не знаю как сказать, поймешь надеюсь.
— Я тоже.
— Ну-с, Русик, сейчас у тебя две основные задачи. Первая: махать более симметрично, чтоб тебя не заваливало. И постараться круче разворачиваться. Сделаешь все правильно — сядешь здесь под камнем.
Я молча кивнул, сосредоточенно глядя вперед и мысленно повторяя в сознании эти самые «симметричные махи» и «ввинчивания». Я наверху, под ногами макушка все того же валуна, с которым я скоро сроднюсь.
— Давай. Сам, по готовности.
Собрался, напружинил ноги, крылья вниз, и... Вдох-выдох, поехали!
Прыжок вперед-вверх, с одновременным выносом крыльев вверх и тут же их вниз-назад — взмах. Еще взмах и еще. Где-то внизу земля кажется стала отдаляться, впрочем, я смотрю вперед.
— Поворот. Лево!
Открениваюсь, еще... Опущенное вниз крыло начинает скользить, прорезая воздух как нож. Опора из воздуха под ним исчезла. Тут же, раскрыв его еще больше я уменьшил крен. Поворачиваю, но не так быстро, как хотелось бы.
— Махи. Давай!
Взмах, взмах, взмах, взмах... Взмах? Остановил, осмотрелся. Отлично, меня не кренит! Лягушатник подо мной опять уже кончается.
