class="p1">— Ты его уже подписала, когда я наняла тебя на работу.
— Это…
— Умно?
Я усмехаюсь.
— Нет. Это… я не знаю. Но подумаю об этом.
В течение следующих трех часов меня притягивают фотографии в таком стиле. Они интимные и откровенные, но не только в физическом смысле. Они интимные еще и эмоционально. Для меня честь быть приглашенной разделить такую уязвимость. Лия говорит, что то же относится и к съемкам родов.
— Теперь ты, — объявляет она, глядя на часы после того, как женщины уходят.
— У нас всего двадцать минут. Нам понадобится столько же времени на сборы.
— На сборы мне нужно всего десять минут и пять минут на несколько снимков.
— Мне нечего надеть. Может, в другой раз. — Я укладываю свою камеру в сумку.
— Одежды и не нужно. Обещаю, это будут самые аппетитные фото, которые ты когда-либо видела. Гарантирую, тебе захочется разместить их на своей странице.
Я продолжаю качать головой.
— Делай, как говорят, или ты уволена.
Я хихикаю.
— Перестань.
Лия тут же приходит в отчаяние.
— Ну, давай! Просто сделай это.
— Ладно! Но пеняй на себя… если выставишь меня какой-нибудь шлюхой с дрянного сайта…
— Будто ты меня не знаешь. Я обижена.
Я не клюю на ее притворную обиду, но раздеваюсь. После того, как мы почти год жили в одной комнате, а теперь и в ее квартире-студии, мы видели друг друга обнаженными несчетное количество раз. В данном случае скромность излишня.
— Немного музыки для настроения. — Она подмигивает мне, когда я встаю перед ней, совершенно голая, с руками на бедрах.
Лана Дель Рей поет о своем «Белом платье», а Лия показывает мне серию поз в разных частях помещения. Как и было обещано, съемка заняла всего пять минут. Я одеваюсь, и мы загружаем оборудование, превышая отведенное время аренды всего на две минуты.
Как только мы возвращаемся в отель на ночлег, Лия открывает фотографии на своем ноутбуке.
— Вау… — я таращусь на них. — Они…
Она ухмыляется.
— Великолепны. Ты выглядишь как произведение искусства. Каждый изгиб. Затенение. Ты показываешь все, но в то же время, как ни странно, ничего.
Я медленно киваю.
— Можно я опубликую несколько твоих фото на своей странице? — спрашивает она.
— О, у меня есть выбор?
— Да, — говорит она с наигранным раздражением, — у тебя есть выбор.
— Можешь разместить у себя на странице любые из этих. — Я указываю на те, которые наименее откровенны. Безусловно, на них всех я голая.
— Супер.
Не теряя ни секунды, она берет свой телефон и перебрасывает на него фотографии с ноутбука.
После ужина мы зависаем в баре отеля, чтобы Лия могла пофлиртовать с барменом, а я попялиться в свой телефон. Мои фотографии, которые она опубликовала, уже набрали более двухсот тысяч лайков и почти двадцать тысяч комментариев, большинство из которых — огненные смайлики или острые перчики.
Вверху экрана всплывает сообщение от Зака, и я быстро нажимаю на него. Мы не разговаривали больше месяца. На нас это не похоже. И я соскучилась по нему, но также ощущала необходимость в этом пространстве для нас обоих. Так почему же из-за его сообщения у меня голова идет кругом?
Зак: Эм… где твоя одежда?
— О, боже… — Я прячу улыбку, широко раскрыв глаза, и держу телефон так, чтобы Лия могла увидеть сообщение.
— Да, детка! Выкуси, Зак. Весь мир смотрит на твою голую жену.
— Ш-ш-ш… — смеюсь я. — Больше никакой выпивки.
Я грожу пальцем бармену, а тот только ухмыляется.
— Серьезно… что мне ответить?
Она хватает мой телефон и печатает: ???
Он отвечает сразу.
Зак: Я не слепой и не тупой. Какого хрена????
— Кажется, он очень разозлился.
— Пусть злится, — говорит Лия. — У него был с тобой шанс.
Мерло и слишком много шотов сделали ее смелой.
Может, мне нужно выпить еще, прежде чем печатать ответ.
— Не смей ему отвечать.
Мои большие пальцы двигаются по экрану.
— Я не могу игнорировать его вечно. И не думаю, что у него действительно был шанс со мной. Он все еще живет прошлым, а я мчусь к своему будущему. Жить настоящим сейчас слишком сложно, а может быть, и невозможно.
— Ты можешь его игнорировать. Это просто отговорки. Если бы вам суждено было быть вместе, вы бы были вместе. Точка. Но вы не вместе. Вот твой ответ.
Эм: Это называется будуарная съемка. Лии нужна была модель. Рада, что тебе понравилось.
Нет. Последнее я удаляю. Не хочу, чтобы он думал, что меня волнует его мнение.
Зак: У меня красивая жена.
Его глупый ответ лишает меня всякой радости.
— Да пошел ты, Зак, — шепчу я.
Лия смотрит на экран.
— О… это так мило.
— Это не мило. Это манипуляция. Жена… он любит называть меня своей женой, когда ему это удобно.
Мои большие пальцы приступают к работе, сообщая ему об этом.
Эм: Твоя жена умерла. У тебя нет жены.
Жестоко? Да. Но иногда жестокость необходима.
Он не отвечает.
Я жду.
И жду.
— Вот ты ему и сказала.
Я киваю, чувствуя себя ужасно. Невыносимо ужасно.
— Ага, — шепчу я. — Сказала.
ГЛАВА 36
В чем проблема, когда говоришь что-то со зла? Вернуть эти слова невозможно. «Прости» или «я не это имела в виду» недостаточно, чтобы стереть воспоминания. Прощение — это, в лучшем случае, повязка, прикрывающая раны. Слова оставляют эмоциональные шрамы. Моя мама оставила мне таких много, и я боюсь, что нанесла их и Заку.
Понимание очень простых фактов — причина, по которой я не прыгнула в самолет и не отправилась в Атланту пресмыкаться и умолять его о прощении. Крах того, чем мы есть или кем были, — дело рук не одного человека. Чего еще можно ожидать от двух людей с разницей в возрасте в несколько лет, состоящих в браке по расчету и эмоционально привязанных к нереалистичным ожиданиям и навязчивым воспоминаниям о женщине, которая неосознанно (а может, и не так уж неосознанно) свела нас вместе?
День Благодарения проходит, а от Зака ни слова.
Проходит Рождество, а от Зака ни слова.
Конечно, я могла бы приложить усилия и связаться с ним, но не знаю, осталось ли что еще сказать.
Новый год приносит длинный список целей и новое чувство независимости. Чувствуя себя полностью смирившейся с… судьбой, я свожу баланс своего текущего счета и пишу Заку.
Эм: Пришли мне документы о разводе.
Везде болит. Я злюсь, но не знаю, кто виноват.
Зак?
Я?
Сьюзи?
Я останавливаюсь на Сьюзи, потому
