птиц, чувствую запах весны в воздухе и восхищаюсь красотой всего этого.
Раздается звонок в дверь.
Я двигаюсь к входной двери, подгоняемая силой столь же стихийной, как гравитация, столь же неудержимой, как время. Я поворачиваю ручку, открываю дверь и вижу Эйдана, стоящего на крыльце.
Он залит золотым солнечным светом и улыбается мне, как будто я — первый восход солнца, который он когда-либо видел.
— Привет, зайка, — мягко говорит он, его глаза сияют обожанием. — Ты скучала по мне?
Я падаю в его объятия. Его объятия слаще тысячи поцелуев, лучше миллиона желаний, совершеннее, чем любая мечта.
— Ты нашел меня, — шепчу я, плача от радости.
Он трется своей щекой о мою, вдыхая мой запах, и крепко обнимает.
— Я никогда не терял тебя. Как ты думаешь, кто звонил в дверь все это время?
Я зарываюсь лицом в его шею.
— Мне жаль. Я не знала. Я не могла видеть. Я была сбита с толку.
Он шепчет мне на ухо:
— Все в порядке. Я же говорил тебе, что буду ждать вечно, если придется.
Когда я поднимаю голову и смотрю на него слезящимися глазами, Эйдан улыбается такой красивой улыбкой, что у меня перехватывает дыхание.
Я говорю:
— Спасательный жилет был приятным дополнением.
— Я так и думал.
— Это ты был во время сеанса или я делала все эти стуки и спецэффекты?
— Это был я. Но все остальное, что происходило в доме, было связано с тобой. Мерцающий свет, открытые шкафы, включающийся и выключающийся телевизор… Я прошу прощения, но ты сделала существование Уэйнрайтов довольно невыносимым.
— Ух ты. Я мертва и мелодраматична. Можно сказать, жизнь после смерти здорово меняет мировоззрение.
— Ты была в шоке. Дай себе передышку, — мягко произносит Эйдан.
— А мое обручальное кольцо, провалившееся сквозь потолок? Монета, которая все время перемещалась? Я полагаю, это тоже был ты?
— Все это сейчас не имеет значения. Важно то, что мы вместе.
— Но подожди, как получилось, что я не понимала, что происходит, а ты понимал?
Эйдан улыбается.
— Может быть, я просто умнее тебя.
— Это ни капельки не смешно.
Повсюду вокруг нас золотой свет становится ярче. Я чувствую приятную настойчивость, тягу вверх, которая усиливается с каждым движением света. Я хочу поддаться притяжению, но сначала мне нужно кое о чем спросить.
— Почему ты ставил почтовые марки на все письма из тюрьмы? Это был ключ к твоему прошлому?
Эйдан улыбается.
— Больше похоже на подсказку о будущем.
— Что ты имеешь в виду?
— Тюрьма штата Вашингтон — место, где содержится по обвинению в убийстве один мудак. Я тут подумал, что нам следует нанести ему визит.
Я вспоминаю, как Фиона сказала мне, что шизофреники могут видеть призраков, и не могу удержаться от смеха.
— О, Эйдан, ты дьявол.
Золотой свет, окружающий нас, становится ярче. Затем Эйдан берет мое лицо в свои руки и целует меня. На его губах я ощущаю вкус вечности.
Это и что-то почти такое же сладкое:
Месть.
ЭПИЛОГ
Расшифровано по записям сеанса от 16 марта, проведенного доктором Патриком Темплманом, судебным психиатром, с Майклом Рисом, в настоящее время ожидающим суда по обвинению в убийстве первой степени.
Доктор Темплман: Спасибо, что присоединились ко мне сегодня, мистер Рис.
Майкл Рис: Я — доктор Рис. И ты говоришь так, как будто у меня был выбор. Они привезли меня сюда в наручниках. Ты заметил наручники?
Доктор Темплман: Как вы себя чувствуете сегодня?
Майкл Рис: Интересно, сколько раз ты произнесешь слово «сегодня», прежде чем перейти к сути?
Доктор Темплман: Как вам известно, мистер Рис, моя цель — определить, позволит ли вам присутствовать на заседании ваше текущее психическое состояние, как это предписано судом.
Майкл Рис: Суд может поцеловать меня в задницу, и ты тоже можешь. И я — доктор Рис.
Доктор Темплман: Вы понимаете выдвинутые против вас обвинения?
Майкл Рис: Позволь мне сказать тебе кое-что. Ты не единственный человек в этой комнате с большим дипломом. У меня их три, ясно? Я доктор философии, магистр и так далее, обучался в заведениях Лиги Плюща. Твоя медицинская степень меня не впечатляет.
Примечание врача: Пациент заметно взволнован. Выражен тремор левой руки — возможный побочный эффект антипсихотических препаратов.
Доктор Темплман: Вам был назначен флуфеназин перорально для облегчения ваших симптомов с момента вашего ареста, это верно?
Майкл Рис: Ты лучшее, что они могли мне предоставить? Ты выглядишь примерно таким же компетентным, как тот адвокат, которого мне назначили.
Доктор Темплман: Какие у вас отношения с адвокатом? Считаете ли вы, что он адекватно описал выдвинутые против вас обвинения?
Майкл Рис: Этот идиот не смог бы адекватно описать цвет дерьма. Видимо, сегодня любой может стать адвокатом.
Доктор Темплман: Не могли бы вы сказать мне, пожалуйста, в чем вас обвиняют?
Майкл Рис: Серьезно?
Доктор Темплман: Я пытаюсь оценить, понимаете ли вы, что с вами происходит.
Майкл Рис: Да, я понимаю, что со мной происходит. Меня задерживают за то, что я сделал, находясь во власти психотического срыва.
Доктор Темплман: Мы говорим об убийстве вашей бывшей жены Кайлы и Эйдана Лирайта, верно?
Майкл Рис: Господи Иисусе. Это займет вечность.
Доктор Темплман: Вы помните события тридцать первого декабря прошлого года?
Майкл Рис: Я не слабоумный.
Доктор Темплман: Я приму это за «да». Не могли бы вы, пожалуйста, описать мне, на что, по вашему мнению, похожи нынешние отношения с вашим адвокатом?
Майкл Рис: неразборчиво
Доктор Темплман: Как вы думаете, что произойдет, если вас признают виновным по этим обвинениям?
Майкл Рис: Меня не признают. Такие люди, как я, не должны быть в тюрьме.
Доктор Темплман: Как вы?
Майкл Рис: Я — очень уважаемый член сообщества. Моя работа невероятно важна. Я не какой-нибудь насильник или наркоторговец. Эти люди должны быть за решеткой, а не я.
Доктор Темплман: Вы не считаете, что двойное убийство — это справедливое основание для тюремного заключения?
Майкл Рис: Я не могу нести за это ответственность.
Доктор Темплман: Вы сожалеете о том, что произошло?
Майкл Рис: Я сожалею, что ты тратишь мое время на эти нелепые расспросы.
Примечание врача: у пациента проявляются черты нарциссического расстройства личности.
Доктор Темплман: Все ли вам ясно относительно стадий судебного разбирательства по делу о тяжком убийстве, за которое положена высшая мера наказания? Вам это было адекватно объяснено?
Майкл Рис: Мне ясно, что если меня признают недееспособным, мне не придется предстать перед судом. Чего и так не должно быть. Гениям нечего
