за талию, кладя руки мне на поясницу. — Мне нравится твой язык.
Вот и все. Я склоняюсь над ней, обнимаю и прижимаю ее крошечное тельце к своему. Теперь, когда она снова в моих объятиях, боюсь, у меня не хватит сил отпустить ее. Я так сильно нуждаюсь в ней, так сильно жажду ее. Я умру, держа ее вот так, пока мое сердце продолжает биться.
Это не любовь. Что-то гораздо более сильное.
— Нам нужно поговорить о том, что случилось с Бренди.
Мои глаза распахиваются, и моя хватка становится крепче.
Я должен был догадаться, что наше примирение было слишком легким.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
ДЖОРДАН
Каждый мускул в теле Александра напряжен до дрожи.
— Все в порядке. — Я растираю ему спину и пытаюсь заставить расслабиться, но напряжение становится все сильнее. — Я знаю, что по закону ты обязан хранить тайну, но мне нужно услышать историю от тебя. Ты можешь это понять?
Он кивает мне в плечо.
— Ты можешь довериться мне во всем. — Я беру его за руки и подвожу к дровяной печи. Бросаю шкуры животных и одеяла на пол, а затем сажаю его. Я сажусь на задницу, обхватив руками голени, а он — вытянув одну ногу, другой ботинок на полу, и смотрит в огонь.
— Ты любил ее? — спрашиваю я, чтобы начать разговор.
— Я так думал. — Он моргает и качает головой. — Но теперь понимаю, что чувствовал себя так, словно она была моей собственностью. И мысль о том, чтобы потерять ее из-за кого-то другого…
Я позволяю тишине продлиться в надежде, что Александр продолжит, но он этого не делает.
— Что она сказала тебе в машине перед… перед тем… — Я не могу заставить себя сказать это. Не могу заставить свои губы произнести эти слова.
— Она смеялась. Ей показалось забавным, что я действительно поверил в ее чувства ко мне. Сказала, что ей нравятся мои деньги и… — Он качает головой.
Я наклоняюсь в сторону, чтобы поймать его взгляд.
— Что?
— Секс.
Ох.
— Я помню, что хотел, чтобы она замолчала, потому что злился на ее слова. — Он щурится, глядя на огонь. — Должно быть, она была пьяна. Она… продолжала называть меня умственно отсталым. Я не знал, что она отстегнула ремень безопасности. Должно быть, сделала это прямо перед тем, как начала хватать меня за лицо, говоря: «Смотри на меня, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю».
Мужчина опускает подбородок и качает головой. Я даю ему необходимое время, и, в конце концов, он продолжает:
— Сейчас у меня плохой характер, но в двадцать три года он был еще хуже. Бренди знала, что нажимает на мои кнопки, и я задаюсь вопросом, хотела ли она, чтобы я слетел с катушек и попал в аварию только для того, чтобы она могла получить компенсацию. Я не знаю другой причины, по которой она не остановилась бы. Я умолял ее остановиться. — Он снова поднимает глаза к огню. — Я увидел впереди здание и не задумывался. Я просто хотел, чтобы это прекратилось.
Я протягиваю руку и кладу ладонь на его сжатый кулак.
— Ты не хотел, чтобы она умерла.
Его затравленные глаза встречаются с моими.
— Это не меняет того факта, что я убил ее.
— Это был несчастный случай.
Он убирает свою руку от моей.
— Нет, не был. Я нарочно врезался в стену. — Он встает и идет на кухню, повернувшись ко мне спиной. Его руки упираются в стол, а голова низко опущена между плеч. — Мне бы хотелось думать, что я больше никогда не смогу сделать ничего подобного, но, честно говоря, я в этом не уверен.
— Поэтому ты с тех пор не садишься за руль? Ты боишься того, что можешь сделать?
Его голова качается в ответ.
Между нами повисает молчание, и я не знаю, как его утешить. Его демоны — его собственные, и я не смогла бы бороться с ними за него, даже если бы он позволил.
— Ты похожа на нее. — Его глубокий, зловещий тон вызывает мурашки на моей коже. — Я не мог смотреть на тебя, когда впервые принес сюда. — Его плечи, кажется, раздуваются под свитером. — Каждый раз, когда ты открывала рот, я ожидал услышать ее голос.
Это объясняет, почему он ненавидел мои вопросы, отказывался говорить или вступать в разговор и избегал меня, кроме как ухаживал за мной, чтобы вернуть мне здоровье.
Жизнь за жизнь.
Он спас меня, чтобы заплатить за то, что случилось с Бренди?
— Ты не переставала говорить, и, в конце концов, я поймал себя на мысли, что жажду услышать тебя. Ты заставила меня почувствовать себя… легче.
— Ты все еще видишь ее, когда смотришь на меня? — Потому что если это так, не думаю, что у нас когда-нибудь что-нибудь получится. Я не могу быть призраком его самого большого сожаления.
Александр поворачивается и смотрит на меня таким пристальным взглядом, что я замираю на месте.
— Нет. Ничто в тебе больше не напоминает мне о ней. Тебе нет дела ни до моих денег, ни до моего бизнеса. Ты нажимаешь на мои кнопки, но, кажется, знаешь, когда остановиться. И когда мы занимаемся сексом, у меня возникает ощущение, что я тебе действительно нравлюсь.
Я выдыхаю с облегчением и подхожу к нему.
— Ты мне действительно нравишься. Сильно. Настолько, что я не могу представить свою жизнь без тебя.
Он тянет меня за петлю на поясе джинсов и заключает в объятия.
— Я не знал, как сильно мне нужно было это услышать, пока ты не сказала это. — Мужчина утыкается носом в мою шею, и его губы касаются моего горла, посылая через меня ток теплого электричества. — Я хочу тебя. Ты мне нужна. Каждый день. Навсегда.
Провожу руками по его волосам, в то время как он продолжает говорить у моего горла:
— Скажи мне, что мне нужно сделать, чтобы это сработало. — Мольба в его голосе сжимает мое сердце. — Я сделаю все, что ты захочешь.
Схватив его за голову, оттягиваю назад достаточно, чтобы посмотреть в глаза.
— Все, что мы можем сделать, это попытаться.
Он выглядит разочарованным. Как будто я могу дать ему волшебную формулу, которая гарантирует, что мы будем жить долго и счастливо. Но не думаю, что она существует.
Его губы приближаются к моим, но он позволяет мне сократить расстояние. Как бы отчаянно я ни хотела снова оказаться в его объятиях, наш поцелуй не торопливый. Александр ласкает мой рот, как будто у нас есть
