тот вмешается. Скажет что-нибудь. Хоть что-нибудь.
— Делайте, что он говорит, — наконец пробормотал Эмилио.
— Почему? — удивилась Майте.
— Потому что иначе я сверну тебе шею, — невозмутимо произнес мужчина.
Майте поняла, что Рубен был прав насчет Эмилио. Сынок богатых родителей, который думает только о себе. Он и пальцем не пошевельнет, чтобы защитить кого-то, тем более Майте.
— Это он послал вас найти пленку? — спросила она, глядя на Эмилио. — В самый первый раз, когда мы познакомились… Вы пытались попасть в квартиру Леоноры.
Тот, избегая ее взгляда, закурил очередную сигарету.
— Нет. Он связался со мной позже.
— Но ведь ребята из «Астериска» — ваши друзья. Леонора — ваша девушка.
— Я теряю терпение, — предупредил мужчина.
Майте тронула губы, подумав о Рубене. Вероятно, он погиб. А потом она и сама не поняла, что вдруг на нее нашло, что за идиотский никчемный импульс сверкнул в ее мозгу, но она бросилась бежать. Бессмысленный порыв. Гость Эмилио, хоть и старик, был еще очень силен. Он в два счета нагнал Майте и припечатал к стене. Девушка затылком врезалась в одну из черно-белых фотографий.
Вместо того чтобы уступить и отдать фотопленку, Майте попыталась мужчину оцарапать. Он снова припечатал ее к стене, на этот раз сильнее. Майте поморщилась, ее руки дрожали.
Мужчина вырвал у нее сумку, открыл ее, достал кассеты и принялся вытаскивать пленки, засвечивая их.
Вот и все. Если Рубен погиб, смерть его была напрасной.
Прижимаясь спиной к стене, Майте стала неуклюже продвигаться к выходу.
— Стой на месте, — приказал мужчина, продолжая засвечивать пленку. — Я еще не закончил.
У Майте болела голова. Мужчина сильно ударил ее, и она не хотела, чтобы ей досталось снова. Майте замерла и стояла не шелохнувшись, пока мужчина не засветил фотопленку и не бросил на пол испорченные негативы. За одну минуту он уничтожил правдивые свидетельства происходящего в стране.
— Где моя племянница? — спросил мужчина.
— Не знаю, — покачала головой Майте.
— Ты якшаешься с террористами. Хранишь важные фотографии Леоноры. Я абсолютно уверен, что тебе известно гораздо больше, чем ты говоришь.
— Я не хотела. Пленку украла случайно. Я не знала…
Мужчина кулаком ударил Майте в живот. Она согнулась в три погибели, не в силах выдохнуть. Мужчина снова схватил девушку — запустив пальцы ей в волосы, задрал ее голову. Хлестнул по лицу так сильно, что на нем — Майте знала — останутся синяки.
— Прекратите. К чему это? — подал голос Эмилио.
— Сядь на стул и отвернись к стене, — приказал его гость.
— Что?! — возмутился Эмилио.
Одной рукой держа Майте за волосы, мужчина вытащил пистолет и навел его на Эмилио:
— Я сказал: сядь на стул и отвернись к стене.
Майте не могла высвободиться из рук мужчины, даже голову повернуть не могла, но она слышала, как заскрежетал по полу стул. Значит, Эмилио повиновался. Старик выпустил девушку и отступил на шаг. Его пистолет был нацелен в сторону Эмилио, но сам он смотрел на нее.
— Моя племянница. Где она? — еще раз спросил он.
— Вы ее убьете, — промямлила Майте.
— Я тебя убью, если будешь упираться.
— Я же сказала. Не знаю! Правда… не знаю!
Мужчина ударил Майте пистолетом по голове, и это было ужасно больно. Другие удары тоже причиняли боль, но не столь невыносимую. Она готова была зареветь в голос. Кровь капала со лба на губы.
— Я ничего плохого не сделала, — поклялась Майте, но на нее снова обрушился удар пистолетом.
Она закричала. Ей вдруг подумалось, что она ошибалась. Что это не Леонору должны принести в жертву. Это у нее, у Майте, вырвут сердце. С того самого момента, как все это началось, она была обречена.
Мужчина зажал Майте ладонью рот, словно хотел заглушить ее крик, и она, подчиняясь животному инстинкту, в ярости вонзила зубы ему в пальцы. Он взвизгнул как собачонка, а потом нанес ей зверский удар кулаком. Майте покатилась по полу, держась за живот. Рот наполнился кровью. Она не знала, ее это кровь или его.
— Оставь ее, — раздался незнакомый мужской голос.
Майте проглотила кровь, увидев двух незнакомцев, которые откуда ни возьмись вдруг появились в доме.
Глава 29
Они затормозили возле небольшого белого дома. Было темно, но Элвис узнал машину, что была припаркована перед ними у самых ворот. Он узнал бы ее где угодно. Автомобиль Мага. С минуту он стоял в оцепенении под дождем, пока русский не кашлянул.
— В чем дело?
— Кажется, мой босс здесь, — ответил Элвис.
— Отлично. Заодно и повидаетесь. Ключи от дома есть?
— Нет, но я открою замок.
Из кармана джинсов Элвис вытащил две маленькие железячки. Замок оказался несложный.
Они проникли в дом и двинулись на шум голосов. Услышав крик, ускорили шаг и вошли в просторную комнату с длиннющим столом и множеством фотографий на стенах.
Маг избивал Майте. Сам Элвис женщин никогда пальцем не трогал. Только подонок мог поднять руку на женщину. Моральный урод! Элвис, конечно, был головорезом, но не подонком. Его удивило, что Маг опустился до такой низости. Подобного он и вообразить не мог.
— Оставь ее, — с ходу отчеканил он.
Грубым властным тоном, какого до сей минуты никогда не позволял себе в разговоре с Магом. Маг как-никак был его боссом. Маг был их командиром. Маг олицетворял собой все те качества, какие мечтал развить в себе Элвис. Маг был королем.
Какой-то парень, сидя на стуле, пялился в стену. При их появлении он вздрогнул, но ничего не сказал, а когда Элвис осадил Мага, опустил голову и прижал ладони к глазам.
— А… явился. Кто это с тобой? — осведомился Маг.
У женщины губы были в крови, а глаза огромные, в пол-лица. Как у жены Синей Бороды, когда та открывает дверь и видит полную трупов комнату.
— Тот самый русский придурок, — ответил Элвис, переводя взгляд с Майте на Мага.
Маг оставался невозмутим. Видать, ему это было не впервой. Он уже много раз делал это или нечто подобное, а то и что-то похуже. Элвис считал Мага джентльменом, особенным человеком, а он оказался мразью. Таким же дерьмом, как другие, с кем Элвису случалось сталкиваться. Почему-то прежде ему никогда это не приходило в голову. Даже когда Маг наводил на него страх, когда от него веяло опасностью, а не благодушием, Элвис всегда, абсолютно всегда чувствовал, что перед ним высшее существо.
И Хусто обвинял Мага в жестокости и коварстве, но Элвис ему не поверил. Свои сомнения, свою скорбь запихнул в дальний уголок сознания и не позволял себе
