class="p">Глава 29
В арке клубился белоснежный густой туман, глядя на который мне было как-то неуютно. Но подавив сомнение (и страх, если уж начистоту), я шагнул вперед и прошел в бывший храм богини Иллуны, теперь принадлежащий Белой богине.
Вошел в храм богини Смерти.
Оказался на знакомой поляне. Одновременно знакомой, и незнакомой — деревья, окружение, холмы, я все это уже видел. Вот только лето сменилось на зиму. Ни следа ярких красок — вокруг царит монохром. Черно-белый мир, со множеством оттенков серого. Но серый цвет глушила белизна — облаков, тумана, клубящегося среди деревьев, покрывающего землю снега.
— Привет, — раздался приятный девичий голос.
Повернувшись на звук, увидел в глубине рощи Белую богиню, девушку в венке из маргариток.
— Привет.
Белая невеста сидела на корнях дуба, сплетенных в виде трона. На том самом месте, где сидела давным-давно принцесса Лазериан, когда мы с ней впервые встретились и разговаривали. На Маргаритке было простое белое платье. Новое, чистое, свежее — без следов порезов от ножа.
Со скрипом снега под подошвами я прошел вперед, вышел на поляну с троном из корней дуба. Маргаритка все это время за мной следила — пристально, и с интересом.
— Аня в порядке? — неожиданно поинтересовалась она.
— Вроде да.
— Это хорошо. Я очень боялась, что если она умрет, наши с тобой доверительные отношения будут разрушены.
— Выходит, повезло.
— Выходит, так. Ты вообще удачливый.
Отвечать я не стал, просто пожал плечами. Отрицать глупо, а признавать — так можно удачу и спугнуть.
Белая богиня вдруг соскочила с древесного трона и легкой пружинистой походкой подошла ко мне. Встала совсем рядом, коснулась моей руки, подняла взгляд васильковых глаз, легко провела пальцами мне по скуле.
— Ты меня боишься? — вдруг спросила она.
— Ты богиня смерти. Я тебя не боюсь, но… не знаю даже, как сказать.
— Смерть — это естественный процесс. Сначала жизнь, потом смерть. В моем случае, правда, было немного иначе. Мне нужны люди, Максим. Ты мне поможешь?
— Я еще не закончил помогать тебе спасать мир.
— Люди мне нужны в том числе и для этого. Это неотъемлемая часть сделки, пусть и неозвученная ранее.
— Ты хочешь, чтобы я нашел людей, которые готовы поклоняться смерти? Или людей, которые готовы умереть? Я не понимаю.
— Поклоняться… неправильно слово.
— А какое правильно?
— Есть люди, которые превозносят жизнь. Они сами — Жизнь. Такие люди совсем не думают о смерти. Они радуются новому дню, рожают и воспитывают детей, создают новые жизни и раскрашивают яркими красками свою. Но есть люди, которые несут в себе смерть. Не убийцы, нет, ты неправильно понял. Те люди, кто умирает прежде чем умереть. Их много. Просто приведи мне таких людей, покажи им на меня. Мы с ними нужны друг другу.
— Как это: умереть прежде чем умереть? — не понял я.
Девушка в венке из маргариток вдруг коснулась моей щеки, и я моментально оказался словно в невесомости. Я будто бы покинул тело и сейчас находился в роли безмолвного наблюдателя. Я был одновременно и здесь, смотрел в васильковые глаза Маргаритки, при этом был везде — мог наблюдать за каждым уголком храма. Более того, я мог видеть события во времени.
Сейчас мое (Маргаритки, чьими глазами я смотрел) внимание среди прочего нагромождения сущностей было сконцентрировано на пространстве перед храмом. Здесь, на алтаре, лежало тело Ронана Бан-Роана, четырнадцатого этого имени, признанного бастарда из Дома Ариана, карающей длани Короля-Златолиста и первого клинка среди Стражей Границ.
Рядом, в белом плаще отряда, стоял Карел Губошлеп — он сейчас был совершенно трезв. И он помогал Блайне подготовить тело Ронана к погребению. Блайна склонилась перед своим погибшим мужем. Она незряче водила пальцами ему по лицу и выла. Не плакала, не рыдала — а именно выла, как раненый зверь.
Я смотрел на это и взглядом сверху, и глазами Белой богини, которая только что подошла к воительнице. И я сейчас обладал ее знаниями: Блайну обманули. Ронан не самостоятельно принял решение убить брата Блайны, ему приказал сделать это сам Король-Златолист. Ронан был готов тогда умереть сам, заражаясь черной скверной и оставаясь прикрывать отход своего отряда. Но он не стал это объяснять Блайне — потому что знал, что она не станет слушать. Сейчас же, когда Блайна все узнала и поняла, стало уже поздно. От этого понимания Блайна сейчас и кричала, срывая голос, изо всех сил.
«Даже у твоей подружки Блайны, которая самый настоящий оборотень и даже наполовину не человек, присутствуют вполне человеческие эмоции», — вспомнились мне слова Доминики, когда она мне объясняла про мироощущение сильван.
Я продолжал наблюдать за происходящим перед алтарем. Белая богиня подошла к Блайне и положила ей руку на плечо.
— Он был отвергнул богиней Иллуной. Но я приму его к себе, — услышал я голос Маргаритки. Юная богиня положила ладонь Ронану на плечо и тело оборотня истончилось, превращаясь в белый прах. Закручиваясь стремительным водоворотом, белоснежные лепестки взвились в воздух, поднимаясь все выше и постепенно исчезая.
— Забери и меня к себе, — произнесла вдруг Блайна, поднимая лицо. Она ничего не видела — ее глаза закрывала повязка с пятнами крови, но повернулась воительница прямо к богине.
— Вы еще пригодитесь этому миру, — произнесла дева Маргаритка, и протянула руку к лицу Блайны. После ее касания на щеке у воительницы осталась трехпалая белая метка. К белой богине в этот момент шагнул Карел. Он что-то говорил, я видел, как юная богиня наносит на щеку метку и ему, но меня уже выдернуло из состояния невесомости всевидящего ока обратно в собственное тело.
— Кто-то выбирает жить, а кто-то умирает, не дожидаясь смерти, — пожав плечами, произнесла юная девушка передо мной. — При этом можно жить не только для того, чтобы умереть.
— Как?
На вопрос белая невеста не ответила, но я уже пожалел, что спросил. Догадался. Это же просто.
— Ты говоришь про то, что можно умирать за то, чтобы жили другие?
— Конечно. У тебя в отряде, вместе с тобой, шестьдесят три человека. Как ты думаешь, сколько из них дойдут до Гвен-Винтара через ледяные и выжженные пустоши, занятые ордой гоблинов?
