Моя жизнь в этой тюрьме вернулась в прежнюю колею, из которой ненадолго выбилась. Да, я далеко не сразу заметил, что почти на каждом окне находились решётки, чтобы никто не удосужился сбежать, что территория охранялась по всему периметру вооружёнными солдатами, а забор был обнесён колючей проволокой, видимо, для надёжности. Всё в точности, как в тюрьме. Только режим здесь был немного мягче, и нам хоть как-то пытались помочь палачи в ослепляюще белых костюмах.
Иногда мне казалось, что всё в моей жизни слишком просто, что все проблемы решаются чересчур чудесным образом, а желания воплощаются в реальность очень быстро, что никак им не свойственно. И довольно часто я пытался разобраться, где же прячется подвох, тот самый подводный камень моей жизни. Порой я уже приближался к разгадке, но затем она снова ускользала от меня. С другой стороны, противоположности притягиваются, спасибо за эти знания здешней библиотеке, поэтому за каждое благо, снисходившее на меня, я должен был платить. Каждый раз взымалась разная плата, будь то моё здоровье, чья-то жизнь или какие-то материальные вещи. Так случилось и на сей раз: я встретил старого друга, но потом порядка месяца просидел в тёмном изоляторе.
Моё спасение было близко, я это чувствовал, вот только не знал, когда именно и в каком виде оно наступит.
V
Каждый из нас подобен бесстрашному герою. На самом деле, никто ничего не боится, и лишь наши фантазии, наше воображение способны сбить нас с ног, заставить отступить. Ведь если бы мы не воображали, что будет после падения, то не боялись бы высоты, если бы не фантазировали об укусах насекомых и последствиях, то не боялись бы этих маленьких и, порой, беззащитных невинных созданий. К чему я говорю всё это? К тому, что во всём виновата лишь наша голова вместе с рассудком, о чём мне, ещё находясь в нормальном состоянии, непрестанно твердил Пит. Именно из0за страха мне пришлось сполна отбыть свой срок, а не сбежать на его половине.
Однажды я и тот самый Дикки, который много чего знал об этом заведении, выполняли задания на кухне. И пока надзирателям нужно было ненадолго отойти, я позволил себе немного пофантазировать:
– Интересно, как там сейчас на свободе? Должно быть, уже многое изменилось с тех пор, как я попал сюда…
– Могу устроить тебе свободу, только это будет недёшево, – помолчав, ответил он.
– Как? Убежать отсюда невозможно, а по своей воле никто не станет меня выпускать.
– Ничего невозможного нет – запомни это. В твоих словах есть доля правды – живым тебя отсюда не выпустят, а вот мёртвым…
– Если ради свободы умирать, зачем же тогда жить?
– Ради свободы других. Умрёт один – спасутся тысячи. Какой же ты эгоист. Но дело не в этом. Встретимся сегодня в библиотеке, там всё увидишь сам.
Вот есть такие люди, которые даже простейшими вещами могут заинтриговать. Был ли я пленён своим любопытством? Да, без этого не обошлось. Поэтому наша работа ускорилась, ведь мне непременно было необходимо попасть в эту кладезь знаний на четвёртом этаже.
– Если смешать всё в тех же пропорциях, как здесь написано, то получим сильнодействующее успокоительное. Оно замедлит сердце настолько, что все будут думать, будто ты мёртв. Но мы-то знаем, что это не так, – сказал один из окружения Дикки.
– Это всё хорошо, но как ожить уже на свободе?
– Здесь нам пригодится доступ к моргу. Туда везут всех мертвецов. Он расположен в подвале. После вскрытия и подписания необходимой документации, тело могут забрать родственники для дальнейшего захоронения. Нам нужно, чтобы патологоанатом был заодно и мог оживить кого следует, чтобы потом выпустить на свободу, – продолжил сам Дикки.
– Эти паталогоанатомы меняются там как перчатки. Никогда не знаешь, чьё дежурство будет в тот или иной день. Нет, с этим мы точно прогадаем.
– В любом случае, нужны деньги. Для начала потратим их на связь с внешним миром. У кого-то есть надёжные люди снаружи, которым можно доверять?
– Можно доверить дело моей жене, – сказал я.
– После того, как ты сбежишь, она будет первой, кто попадёт под подозрение. Уверен, тебе это ни к чему. Ещё идеи? – спросил первый.
– В любом случае, нужен тот, кого подозревать не станут ни за что.
Спасти безумцев мог лишь другой ничем не лучше человек, находящийся на свободе. В моей памяти была лишь одна ассоциация и лишь одно имя: день четырнадцатый, город Майами, Патрик Рейнольдс. И хотя все вокруг поддержали мою идею, возникла другая проблема: как нам связаться с ним? Ничего, кроме города, где он жил много лет назад, я не знал.
Не решаюсь предположить, каким образом всем им удалось связаться с миром. Наверное, те деньги, которые я позволил им потратить, ушли в карман надзирателя, который ничего не видел и не слышал в течение двадцати минут. Несколько дней, а, может, и целую неделю спустя, к нам пожаловал сам бывший наставник Пита. Поскольку меня здесь считали наименее опасным из всех обитателей, то время от времени мне разрешали свидания с реальными людьми, правда, ко мне почти никто не приходил. Не знаю, наведывала меня Холли так редко из-за душевной боли или из-за размолвки, которая произошла, как оказалось, вследствие моего нездорового разума, но за прошедшее время мы виделись лишь раз – в полицейском участке.
– Эй, я знаю тебя! Ты тот самый парень, которого Пит привозил ко мне чёрт знает сколько лет назад! Вот только ты вырос. Не скажу, что изменился, ведь, если присмотреться, до сих пор видны черты твоего детского лица, но слегка постарел, – сказал сидевший передо мной Патрик Рейнольдс.
– Вы здесь только поэтому?
– Если бы. Врывается ко мне, значит, какой-то неизвестный и, одновременно корчась от боли благодаря моей охране, кричит во всё горло, что нужно кого-то спасать. Конечно, я уже хотел приказать выбросить его на улицу, но он начал зачитывать имена. Закончив на Пите, он всё также стоял лишь при помощи охраны. «Ладно, отпустите его», – сказал я им. Потом тот самый гость в моём доме упомянул, куда следует ехать и что делать. Образно говоря, это он, указывая дорогу, привёз меня сюда. Итак, как все вы оказались здесь? Так и знай: если Пит попал сюда из-за тебя, то на свободе в живых я тебя не оставлю.
– Я не при чём, меня упекли сюда за преступление, а вот Пит оказался здесь по собственному желанию. Теперь он не в состоянии выбраться отсюда.
– Но при чём здесь я? Думаю, ни для
