Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
от рептилий. На каком-то этапе этого процесса мы должны были бы ожидать появления животного, обладающего признаками и птицы, и рептилии. У археоптерикса были крылья и перья, а также зубы и хвост рептилии. Вуаля!
Несмотря на то что «истинное» значение археоптерикса стало ясно только при интерпретации с дарвиновской точки зрения, данные ископаемых никогда не были такого рода необработанными, изолированными данными, которые представляли себе сторонники логического позитивизма. Эти останки оказались «встроены» в теорию в тот самый момент, когда были извлечены из карьера.
– Ты точно уверен, что «извлечены» – подходящее слово?
– О, смотрите, кто проснулся! Как раз настало время для маффина.
Мы дошли до кафе. Как я и надеялся, оно было почти пустым: те, кто отвез детей в школу, уже купили свой капучино и ушли, а толп, пришедших на обед, еще не было. Несколько парней параноидального вида согнулись над своими лэптопами, надев наушники и отключившись от окружающего мира. Раньше я всегда заказывал кофе тонкого помола: он всегда был самым дешевым и достаточно горьким, чтобы вынудить вас не пить его быстро большими глотками. Но сейчас мне захотелось чего-нибудь более легкого, поэтому я заказал латте у улыбающегося баристы, и мы с Монти нашли тихое местечко в задней части кафе.
– Хочешь выбраться из сумки?
– Глупо оставаться здесь.
– Ладно, на чем мы остановились?
– Извлечены…
– А, да. Итак, мы оказались в той точке, когда какая-то форма индукции кажется оптимальным вариантом, даже несмотря на то, что Юм обнаружил логическую пропасть между наблюдением за миллионом белых лебедей и утверждением «все лебеди белые». Просто предполагалось, что именно так работает наука, несмотря на придирки. Но все это вскоре изменится.
Вызов был брошен Карлом Поппером (1902–1994), одним из бывших учеников Венского кружка, и после этого индукция уже никогда не восстановилась. В своем главном труде по философии науки, «Логика научного исследования» (1934), Поппер серьезно отнесся к замечанию Юма о логике индукции. Индукция действительно не может установить научный закон. Повторение не приводит к достоверности. Более того, исследования истории науки, проведенные Поппером, показали, что великие ученые никогда не пользовались индуктивными методами для формулировки гипотез. Представление об объективном, непредвзятом ученом, тщательно собирающем факты, которые потом расцветают в виде теории, не просто имеет логические недостатки, а является фантазией, порожденной воображением. Ни одно из величайших научных открытий Коперника, Кеплера, Ньютона и Эйнштейна не было сделано в результате процесса индукции. Таблицы Бэкона, пять методов Милля – все это было бесполезно и не использовалось.
– Ладно, ты привлек мое внимание. Так что́ происходит?
– Всему свое время. Первая идея Поппера состоит в исключительно логическом выводе о том, что, хотя множество наблюдений феномена не может доказать гипотезу, единственный противоположный пример может ее опровергнуть.
– Кажется немного негативным. Как можно куда-нибудь продвинуться, если можно только опровергнуть что-нибудь? Если я хочу знать, где моя игрушка для жевания, какая польза в опровержении моей гипотезы о том, что она находится в моей корзинке? Я по-прежнему не найду свою игрушку.
– Это приводит нас к позитивной части философии науки Поппера. Долой медлительных ученых, годами просеивающими информацию, словно золотой песок! – Поппер представляет более драматический, даже героический образ ученого. Ученые двигаются к новой теории не ползком, а скачками! И эти скачки, великие идеи, которые преобразуют науку, в большей или меньшей степени появляются совершенно неожиданно и бросают вызов существующим образцам знания. Мы не можем знать, говорит Поппер, как научный гений приходит к новой теории. Она может привидеться во сне, как произошло с Августом Кекуле, когда он задремал у камина: ему приснилась змея, кусающая собственный хвост, и он разгадал молекулярное строение бензола в 1865 году. Или происхождение теории может быть связано с ненаучными источниками, как в случае, когда Дарвин пришел к идее о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных после прочтения сочинения Мальтуса.
Каковы бы ни были их истоки, новые научные теории, согласно Попперу, должны обладать определенными качествами. Теории должны быть смелыми: чем более революционная теория, тем лучше. Они должны объяснять все то, что объяснялось в рамках замещаемой теории, плюс новые моменты. И подобные теории должны быть рискованными в том смысле, что в их рамках должно делаться множество предсказаний.
Терпеть не могу постоянно возвращаться к клише о белых лебедях, но первый же черный лебедь опровергает гипотезу о том, что все лебеди – белые. На самом деле я ненавижу этот пример. Будто группа зоологов годами спорила о том, белые или небелые лебеди и спокойно накапливала доказательства, которых, как они полагали, достаточно, для предоставления в Королевское общество… Следующий пример гораздо лучше. В системе Птолемея Земля находилась в центре Вселенной, а все остальные небесные тела вращались вокруг. Это была хорошая теория. Она объясняла большую часть наблюдаемых нами явлений: небеса вращаются вокруг нас, солнце встает и заходит. Затем Коперник предложил гелиоцентрическую космологию, но в первые несколько десятилетий две системы казались примерно одинаковыми в том, что́ они были способны объяснить, и ни одна не могла нанести смертельный удар другой, отчасти из-за уровня развития технологий: астрономические наблюдения по-прежнему проводились невооруженным взглядом. А потом, в 1610 году, Галилей сам сконструировал телескоп на основе идеи голландцев и направил его на Юпитер. Проведенные Галилеем наблюдения убедительно указали на наличие спутников у Юпитера. Впервые было доказано, что не все вращается вокруг Земли, и Птолемеева система оказалась неработоспособной.
– И это доказало, что Коперник был прав?
– Нет! Несомненно, Коперник мог предсказать возможность существования спутников, вращающихся вокруг других планет. Но на тот момент все, что можно было сказать, – что теория не опровергнута или не фальсифицирована.
Для Поппера было очень важно, что, как только ложность гипотезы доказана, ее следует отбросить. Нельзя придумать истолкование для объяснения очевидной фальсификации. Поппер называл такие объяснения гипотезами ad hoc. Исключением из таких гипотез Поппер считал те, которые сами по себе не фальсифицируемы.
Хороший пример: в старой системе Птолемея имелись проблемы, на которые обращали внимание даже древние астрономы. Наиболее яркая проблема заключалась в том, что временами планеты вместо, казалось бы, спокойного и регулярного движения по небу с запада на восток останавливаются, а затем начинают двигаться «в обратном направлении», с востока на запад, – это называется попятным движением планет. Теперь мы знаем, что это связано просто с тем фактом, что все планеты двигаются вокруг Солнца по разным орбитам, а Земля периодически обгоняет те планеты, что находятся дальше, и поэтому кажется, что они двигаются в обратном направлении, точно так же, как кажется, будто машина, которую мы обгоняем, двигается назад. Ты понимаешь, в чем проблема: если все планеты вращаются вокруг Земли, то как
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
