Он и дальше смотрел с подозрением, однакосделал, как я просила, переместившись в конец скамейки, чтобы освободить мнеместо рядом с ним. Но мне было хорошо и на земле. Так между нами оставалосьпространство, и любое взаимодействие было бы случайным. Это позволило мнепритворяться, что эмоциональные границы, которые я установила между нами, всё ещецелы и прочны…даже, несмотря на то, что я сидела на земле, расспрашивала о егожизни и приготовилась накормить его бисквитными пирожными с кремом.
Но если отказ себе в чем-то только мне же напользу, значит, буду оказывать.
Сняв с коробки бумажную ленту, я достала дваобернутых в целлофан пирожного. Протянув одно ему, я отставила коробку, бережнодержа в руках своё.
- Смотри на это восхитительное сочетаниебисквита и крема.
Этана не впечатлило сахарное поленце, котороея ему дала.
- Да ладно, Страж.
- Доверься мне. Ты не пожалеешь, - я открыласвою упаковку и показала пирожное.
- Итак, существует несколько способов, каклучше есть Мэллокейк.
Наконец-то, намек на улыбку.
- И какие же?
- Наша любимая волшебница, Мэллори Кармайклпредпочитает полностью обмакивать их в молоко. Не плохой вариант, но мнекажется, пропитываясь, они, в итоге, превращаются в почти размокший хлеб.
- С тобой только и делаешь, что удивляешься.
- И поэтому для меня подходящий метод«рыбы-хлеба». Смотри, - сказала я, затем сложила пирожное вдвое и показала двашоколадных куска. – Я так сложила много пирожных!
- Ты знаешь, что у тебя большая склонность кглупостям?
- Это одно из моих лучших качеств, - сказалая, кусая пирожное.
И если шоколадный бисквит - сам по себенаркотик, то аромат почти мгновенно успокаивал кровь.
Этан попробовал своё пирожное.
- Не плохо, Страж.
- Во мне немало недостатков, - признала я. –Но вкус к еде к ним не относится.
С минуту мы просто молча ели в саду.
- Однажды я сказал тебе, что ты - мояслабость, - нарушил тишину он. – Но и моя сила. Я сказал эти слова, прежде чемобманул твое доверие. Теперь я это понял и очень жалею, - Этан выдержал паузу. – Что мне сделать, чтобы убедить тебя дать мне еще один шанс?
Он говорил не просто шепотом: в голосеслышалось такое сильное чувство, что мне пришлось отвернуться. Глаза застлалислезы. Прозвучал закономерный вопрос, однако тот, на который у меня не былопростого ответа. Что потребуется, чтобы я снова начала верить Этану? Поверила,что он выбрал меня, что бы ни случилось, и, несмотря на политику?
- Не уверена, что ты сможешь как-то меняубедить. Я слишком быстро учусь.
- А я, значит, научил тебя, что предам прилюбой удобной возможности?
В этот раз я посмотрела ему в глаза.
- Ты научил меня, что ты всегда будешьбеспокоиться о следующем шаге и о приличиях, о стратегии и союзах. Ты преподалмне урок, что я никогда не могу быть уверена, что ты действительно хочешь меня,потому что я это я, а не просто потому, чтобы скоротать со мной жизнь, илипотому, что я была под рукой. Ты научился меня, что я никогда не могу знатьнаверняка, что ты не передумаешь, когда тебе нужно лишь что-то прекратить дляполучения стратегическое преимущества.
Улыбка Этана померкла. Он впервые столкнулся свероятностью, что его действия не принесут результатов.
- Ты считаешь, я не могу измениться?
Я смягчила тон.
- Я не думаю, что отношения того стоят, еслимне приходится просить тебя измениться. А ты?
Он отвернулся и измученно вздохнул.
- Похоже, мне не выиграть эту битву.
- Любовь не должна быть битвой.
- И всё же, если она не стоит борьбы, тогда вчем смысл?
Между нами повисла продолжительная тишина.Даже сверчки начали стрекотать.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать оДжонахе?
Я почти подпрыгнула от вопроса. Сердцевнезапно ударилось с глухим стуком от страха, что мой секрет раскрыт.
- Нет, - ответила я. – А почему ты спросил?
- Кажется, он проявляет к тебе интерес. Выблизко знакомы?
Слава Богу, у меня была заготовлена хотя быкакая-то часть ответа.
- Мы разговаривали у Бара Темпл в ночь драки.
Чистая правда.
- Что-то еще? – в его взгляде читалосьподозрение.
Этан следил за выражением моего лица, будтопытался оценить степень моей искренности.
- Нет.
- Не лги мне, Мерит.
- Ты просишь меня не лгать тебе потому, что мыдрузья, потому, что мы были любовниками или потому, что я вампир твоего Дома?
Его глаза расширились.
- Я ожидаю от тебя честности по всем тремпричинам.
- То, что ты ожидаешь от меня преданности ито, что я обязана быть тебе преданна - не совсем одно и то же.
Теперь его глаза сузились.
- Что происходит? Что ты мне не сказала?
- Всё, что смогла рассказать прямо сейчас.
Так-то. Может я и не рассказала ему о КраснойГвардии, об их приглашения и о роли Джонаха в организации, но я только чтопризнала, что не была с ним честна, что я что-то утаивала.
Он заморгал от потрясения.
- У тебя есть сведения, которые ты мне нерасскажешь?
- Не мне делиться этими сведениями, - пояснилая. – Данные принадлежат другим лицам. Я узнала их совершенно случайно и не хочуоказывать медвежью услугу, решив поделиться чужой информацией. Тем более, разони решили молчать.
Судя по его взгляду, Этан думал. Оценивал.Спустя минуту он кивнул.
- Значит, будет так, - сказал он.
Пусть его капитуляция была моей победой какСтража, я все еще чувствовала, будто потеряла что-то, разорвала какую-то личнуюсвязь. Своё положение Стража Дома я поставила превыше нашей дружбы и егодоверия ко мне.
Я сделала то же самое, в чём упрекала его.
Этан встал, скомкал целлофан в руке, обошелменя и вышел на дорожку. Он замер на мгновение, прежде чем оглянулся черезплечо.
- Не правда ли, тяжело ставить других превышесобственных нужд?
Меня не волновало, что мне только что указалина мою двуличность. Я отвернулась.
Этан уже ушел, когда я снова посмотрела надорожку. После возвращения на второй этаж, настроение не улучшилось. Головаснова начинала гудеть, но на этот раз по иным причинам. Отнеся коробку сМэллокейками на кухню, я направилась к себе в комнату. Только собралась открытьдверь, когда услышала у себя за спиной голос:
