- Мы покончим с этим? Или сделаем, как онпросил?
- Не знаю. Но я уж точно предпочтуне вручать свою судьбу в руки Тейта, - Этан вздохнул и расправил плечи. – Онзвонил, пока нас не было. Сообщил Малику, что ему надоели отсрочки и у меняесть сорок восемь часов перед тем, как он выдаст ордер на мой арест.
- Превосходно, - пробормотала я.
Он посмотрел на меня своими сверкающимиглазами изумрудного цвета.
- Мы должны поговорить о поцелуе.
В этот раз краской залилась я.
- А разве есть о чем говорить? Мы были подкайфом.
Он одарил меня пронзительным взглядом. Яотвернулась.
- По крайней мере, признай, за ним стоит нечтобольше чем просто наркотическое опьянение, - спокойно сказал он.
Отвернувшись, я кусала губу, задумавшись,какая ирония. Я поцеловала Этана, и он хотел поговорить о наших отношениях.Теперь мы полностью поменялись ролями.
- За этим кроется нечто большее, - наконец,признала я. – Но ты ведь знаешь о моих чувствах.
- Но ты до сих пор не уверена в благородностимоих намерений?
Я убеждаюсь все больше, подумала про себя я,но разве можно ему такое сказать? Как в этом признаться, не выглядябессердечной из-за того, что не доверяю ему полностью, и, не рискнув своимсердцем, сказав ему, что он сумел убедить меня наполовину?
Повисло неловкое молчание. Слава Богу, онсменил тему.
- Занимая мое положение, как бы ты поступила спроблемой «В»?
- Я не занимаю твое положение.
- Предположим, что да, - сказал он. –Представь, что под твоей защитой вампирский Дом. Допустим, чинуша запретил теберешать актуальную проблему, с которой столкнулся твой Дом, из страха, что этопривлечет чрезмерное внимание к самой проблеме.
Я села по-турецки.
- Разве ты уже не ответил на свойвопрос? Ты столкнулся с непосредственным риском безопасности твоихвампиров и в перспективе с возможным политическим риском. Сначала устранинепосредственный риск. Извинись вместо того, чтобы просить разрешения.
- А если всё закончится переходом Дома подуправление?
- Тогда будем надеяться, распорядитель умнее,чем глава ГС.
Наконец-то губы Этан тронула полуулыбка. Меняодолело желание облегчить его бремя, заставить улыбнуться полностью. Утешитьтак же, как он – впрочем, безуспешно – пытался утешить меня, подсыпав вкровь шоколад.
- У меня есть идея, - сказала я.
- Какая?
Я замолкла. И, обдумывав её, сказала:
- Встретимся снаружи через пять минут – уфонтана.
Он изогнул четко очерченную бровь.
- Потому что?
- Потому что я так сказала. Доверься мне.
С минуту он всё взвешивал, а затем кивнул.
- Очень хорошо. Пять минут.
Этан встал и направился к двери, оглянувшисьчерез плечо, прежде чем вышел.
- И никогда не сомневайся, Мерит, я доверяютебе.
Он исчез в двери. Головная боль сталарассеиваться. Я слезла с кровати и приступила к работе.
***
Сады Кадогана – впечатляющее зрелище, начинаяс беговых дорожек, продолжая кирпичной печью для барбекю и заканчиваясимметричным Французским садом за Домом.Посреди сада стоял Фонтан. Пузырящаяся вода на радость вампирам, которые моглисидеть на лавочках вокруг него.
Я сняла туфли после того, как пересеклакирпичную террасу в задней части Дома, и, закрыв глаза, наслаждаясьвеликолепным ощущением под ногами мягкой прохладной травы.
Твои пять минут истекают, раздался в головеголос Этана.
Я улыбнулась, подходя к фонтану.
Разве не ты постоянно поучаешь меня терпению?
Переоцененное качество, ответил он.
Четко слышался сарказм.
Я обнаружила его изящно растянувшимся на однойиз лавочек. Единственный вампир поблизости, который и сам, явно, блаженствовал.Закрыв глаза, Этан удобно развалился, вытянув одну ногу на скамейке, а другой -упершись в землю. Одна рука разместилась на спинке лавочки, а другая - покоиласьу него на животе. В своей белой рубашке и брюках он больше походил нарегента-распутника, чем на Мастера вампиров.
Может он вновь проживал историю.
Я села, скрестив ноги, на землю рядом с ним,поставив коробку на колени.
- Что там у тебя? – спросил он, непотрудившись посмотреть.
- Услуга за услугу, - ответила я. – Шоколад зашоколад. Но от тебя кое-что потребуется.
- Оно того стоит? – спросил он с весельем,низким голосом, растягивая слова.
Я ответила таким же сладким тоном. Мы обазаведомо знали, что заигрывания посреди заднего дворика - просто доставляющийудовольствие флирт.
- Абсолютно.
Этан усмехнулся.
- В таком случае делай, что хочешь, Страж.
- Какой твой любимый период времени? Каким тынаслаждался больше всего?
Его брови взлетели вверх, будто вопрос удивилЭтана. Открыв глаза, он немного поерзал на лавочке, затем замер, задумавшись.
- Спору нет, сегодня мы располагаемавтоматической техникой. Люди на пороге важнейших открытий, которые былиневозможными даже двадцать лет назад. И все же, - начал он и умолк снова.
- И все же? – подсказала я, спустя некотороевремя.
Он вздохнул.
- Бывали опасные времена, но они воодушевляли.Моменты истории, которые мне посчастливилось увидеть собственными глазами.Рождение этой республики - энергичные дискуссии и горячность убеждений, чторабочий может добиться большего, чем монархия. Эпизоды Гражданской Войны, когдамужчины и женщины даже во время больших испытаний вели себя достаточно храбро,чтобы напоминать нам о лучшем, что есть в нас. День Д в Лондоне, когда Уайтхолл был наполненразрывающими сердце радостью… и горем.
Этан еще раз вздохнул.
- Бессмертие дает возможность наблюдать заразвитием истории. За людскими триумфами и безжалостностью. Нести вес этихзнаний – одновременно как высокая цена, так и бесценный подарок.
Он немного развернулся и, подперев кулакомподбородок, посмотрев вниз на меня.
- Теперь, когда мы прошлись по моей жизни,Страж, какова моя награда?
Я подняла коробку, чтобы он мог увидеть, и пополной наслаждалась его обескураженным видом.
- Ты шутишь.
- Я никогда не шучу Мэллокейками. Сядь прямо.
