Дима налил ей коньяка и стал расспрашивать. Она залпом осушила бокал и безвольно опустилась на мягкие подушки кожаного дивана.
— Да. Да. Да, — отвечала она. — Они сказали, чтобы ты отдал им долг. Если нет, они убьют всех твоих родственников и меня. А потом — тебя.
— Никого они не убьют! — заверещал Дима и глотнул коньяк прямо из горлышка. — Они — лохи! Тебя и то отпустили!
— А ты хотел, чтобы меня из-за твоих вонючих денег убили!
— Я хочу сказать, что если бы они и правда были крутые, то тебя бы уже под орех разделали…
Таня снова с трудом сдержалась, чтобы не вмазать ему. Нехорошо, конечно, прикрываться ребенком. Но он о ней не подумал, а она что, должна молчать, как партизан, не пытаясь спасти свою жизнь? Ребенок не виноват. Но и она не виновата. Это долг Димы. Надо любой ценой заставить его вернуть деньги. Она тяжело встала и пошла в ванную…
Через два дня Дима отдал деньги Леве, а Таня вернулась домой. Только она знала, как трудно было заставить жадного и хитрого Диму отдать долг. Эти дни она провела в постоянном страхе. Она тайком рыскала по дому, боясь в любую минуту быть застигнутой врасплох. Ведь если бы Дима узнал, какую миссию она выполняет, он сам отдал бы ее своим охранникам, а потом убил бы. Только сейчас до нее дошло, во что она вляпалась. Таня смутно помнила, как когда-то в поисках чистого полотенца наткнулась на конверты, подписанные детским почерком. От своего любовника она знала, что жену он бросил, а единственный сын живет за границей со своей бабушкой, мамой Димы. Это были самые близкие и дорогие ему люди. Правда, он изредка упоминал о двоюродной сестре и тетке, но на этих родственников, как и на нее, Диме было наплевать.
Наконец, после целого дня тайного и напряженного поиска, Тане повезло. Она нашла открытку от матери Димы с обратным адресом. Дима никому не говорил, где они находятся. Как он мог допустить такую оплошность, не уничтожив открытку, непонятно. Вероятнее всего, он просто забыл о ней. Открытка была старой, трехлетней давности. Возможно, они уже переехали. Но для Тани это был единственный шанс.
Они лежали в постели на втором этаже. Дима поглаживал ее обнаженную руку. От него несло спиртным. От страха он пил постоянно. А Тане, уставшей бояться, надоело его уговаривать.
— Ничего, ничего, — бормотал он. — Пошумят и перестанут. Тоже мне, лоха нашли. Пол-лимона им отдай! Это мои деньги! Мои! Я их в оборот пустил и заработал. Ну и что, что Лева мне в долг дал? Я ему долг отдал, а навар весь мой. Почему я должен с ним делиться?
— Он сказал, что вы так договаривались, — вставила Таня.
— Ничего мы не договаривались! Он меня просто не понял!
— Дима! Неужели ради своих родных ты не можешь отдать им эти деньги? Они ведь не последние для тебя! Ну, плевать тебе на меня, так сына хотя бы пожалей!
— Они его никогда не найдут!
— Они уже нашли его! Они сказали мне… — И Таня назвала адрес с открытки. — Знаешь это место?
По тому, как округлились глаза Димы, она поняла, что попала в точку.
— Они уже там, они следят за ними. И заявили, что если за два дня ты не расплатишься, то послезавтра получишь посылку с его пальчиком, — стала придумывать Таня, ежась от собственных слов. — Потом — с рукой. Потом…
Дима вскочил:
— Почему ты вчера ничего не сказала?
— Я говорила.
— Нет! Ты не сказала, что они знают адрес!
— Я забыла! Я была в шоке! Вообще ничего не соображала! Знаешь, каких людей я там видела?
— Догадываюсь! Но как они узнали адрес? — Он метнулся к телефону.
— Не звони! — крикнула Таня. — Они предупреждали, чтобы ты не звонил! Иначе — все!
Что «все», она и сама не знала. Но ее отчаянно расширившиеся зеленые глаза возымели на него странное действие. Дима сел. Его плечи безвольно опустились.
— Наверное, придется отдать… — глухо произнес он.
Через неделю Тане в почтовый ящик подбросили увесистый конверт с пачкой долларов. После всего, что с ней случилось, она жила в постоянном страхе. Пустая зловещая комната снилась ей по ночам. Гусь глумливо смотрел на нее и шептал непристойности. Огромная черная машина, взвизгивая тормозами, неслась за ней по ночным улицам. Таня просыпалась с криком, вся в поту. Она перестала встречаться с Димой и все время ждала, что он узнает о ее роли в этом деле и решит отомстить. В салон не ходила. Позвонила Нинель Эрастовне и бегала теперь по инстанциям, готовя документы на выезд. Здесь ей не жить. Надо уезжать из страны как можно быстрее. У себя не ночевала. Перебралась к Людмиле Борисовне. Но и там тряслась от страха, что ее найдут, а заодно расправятся с семьей маминой подруги. Она понимала, что надо как-то прожить эти несколько недель. У нее не было загранпаспорта. Но… были деньги. Таня давала взятки, не скупясь, и меньше чем через месяц покинула родину.
Жизнь за границей была совершенно не похожей на ту, к которой она привыкла. Все другое — люди, дома, язык. Даже небо и солнце. На период адаптации всех приезжих поселили вместе. Среди них были русские и те, кто сносно владел русским языком, — в основном жители стран бывшего соцлагеря: болгары, поляки, румыны. Они изучали русский еще в школе, так что при желании Таня могла поговорить на родном языке. Другое дело, что здесь считалось хорошим тоном общаться исключительно на английском. И все негласно придерживались этого правила, насколько было возможно. Люди приехали сюда, чтобы зарабатывать деньги, делать карьеру или, если удастся, зацепиться в благополучной стране. Одна Таня бежала сюда из страха. Для нее сейчас слово «Англия» было равнозначно слову «жизнь».
Уже в первые дни она убедилась, что те три недели курсов интенсивного английского, которые она посещала перед отъездом, не дали по большому счету результата. Таня практически ничего не понимала, словно изучала не английский, а какой-то другой язык. Но она отличалась упорством и любила учиться. Да и возвращаться ей было некуда. Таня сдала свою комнатку знакомой Людмилы Борисовны, одинокой преподавательнице средних лет. Даже маминой подруге и ее дочери Кате она побоялась сказать, куда едет. А вдруг они по незнанию сболтнут что-нибудь лишнее? Люди, у которых есть такие деньги, отыщут ее и на дне моря, если захотят. Подумав, она соврала, что едет в Германию. Фамилию перед отъездом она сменила. Но по документам оставалась замужней, она ведь не успела развестись с Ванечкой. Это было к лучшему. Одиноких неохотно приглашали за границу. Боялись, наверное, что останутся там нелегально. Деньги положила в первый попавшийся банк. Немного взяла с собой. Не везти же такую сумму. Ну а прогорит банк, так и пусть. Значит, суждено. Вон отец ее подружки Насти всю жизнь бычков выращивал, продавал, а деньги на книжку складывал. Это же столько трудов потрачено, чтобы их вырастить, выкормить! А после дефолта сгорели все деньги — и нет у Насти с Колькой квартиры. Снимают. А казалось бы… Она, во всяком случае, бычков годами не растила. А что три злополучных дня у нее десять лет жизни отняли, так теперь стрессом никого не удивишь…
