— Извини, никак не могла отделаться от нее.
— Ничего. Но она так похожа на свою дочь, что ее голос действует мне на нервы, — улыбнулся Роберт.
Алиса тоже улыбнулась и проговорила:
— Бедная Нэнси.
— Вот уж действительно, бедная Нэнси! — повторил за ней Роберт. — Не тратьте вы на нее свои симпатии. Пойдемте лучше.
Выезжая со двора, он сказал:
— Тетушка, по мне, будет лучше, если к поверенному вы пойдете одна. Я там поболтаюсь, подожду, пока вы не выйдете от него.
— Робби, я не говорила тебе раньше, но твое присутствие у поверенного необходимо… Я хочу, чтобы ты слышал, как будут читать завещание.
Он ничего не сказал, но подумал: не оставил ли ему дядя в знак примирения свой инструмент? Да, это было бы неплохо, потому что у него в мастерской были потрясающие инструменты, такие, о которых только может мечтать столяр. Там были такие, что дядя никому не позволял к ним даже притрагиваться, ими работал только он сам. Ну ладно, что бы это ни было, нужно будет сказать несколько благодарственных слов, хотя бы чтобы сделать приятное тете, потому что он жалел ее от всего сердца. Потерять двоих в течение нескольких месяцев — это уж слишком, это несправедливо. Видно, ей страшно одиноко… Столько человек страдают от одиночества, и, похоже, скоро их будет еще больше. Каждый день приходят телеграммы: пропал без вести, считается убитым… умер за своего короля и свою страну. Но одиночество поражает прежде всего женщин, и преимущественно из высших классов. Не странно ли это? Нет, не странно, если принять во внимание, что нельзя быть совершенно одиноким, когда вокруг столько соседей, они сами придут к тебе на кухню, и не постучат, и будут уверены, что им предложат чашку чая, а не то они сами придут с чашкой чая или принесут буханку хлеба или одну-две лепешки. Во всяком случае, во многих домах приютили стариков, которым некуда податься. Может, им и не по душе предложенный угол, но это лучше, чем жить одному или голодать в одиночку. И, кроме того, там дети, за которыми нужно присматривать. Женщина из рабочего класса переживает одиночество по большей части ночами, если только не смертельно устала, чтобы дать волю грызущему страданию.
Но в высшем классе, как он почувствовал, даже те, кто живут при муже, так же страдают от этого состояния. Конечно, он может судить только по нескольким женщинам, с которыми сталкивался, и, главное, по той, с которой имел дело каждый день. Возможно, все дело в том, что у них не принято открыто демонстрировать свои чувства. Родиться в семье из высшего класса — значит унаследовать, помимо всего прочего, также и фасад и все время прятаться за ним. Им не положено выпускать пар на публике.
Сбросит ли Агнес свой фасад, не притворно, а по-настоящему, насовсем? Тем не менее между ними установилось понимание. Неделю назад она не выдернула руки из его руки, и ее лицо сказало ему все, что он хотел знать, если только он вообще сомневался до этого, Что бы ни случилось, будет о чем вспомнить…
Контора поверенного была весьма убога, одна из шести, выходивших в общий коридор. Его поразила непрезентабельность кабинета. Роберт предполагал увидеть толстые ковры и плюшевую мебель. Он сидел на стуле с сиденьем из конских волос, которые были набиты невесть когда и начали вылезать. Алиса сидела на таком же. Поверенный, мистер Перрин, восседал за письменным столом в черном кресле, его синий саржевый костюм был в тон пролысинам на его кожаном кресле. Прежде чем приступить к делу, он по очереди осмотрел каждого из них и наконец произнес:
— Покойный мистер Брэдли предпочел составить завещание сам, но оно исключительно просто, проще не бывает, и правильно оформлено подписями свидетелей. Все, что мне оставалось сделать, это дописать несколько строк о том, что он назначает меня своим поверенным. Я вам прочту это завещание.
«Я, Джон Джеймс Брэдли, из Элмден-Хауза, неподалеку от Лэмсли в графстве Дарем, заявляю в здравом уме, что из своего состояния завещаю сумму в одну тысячу фунтов моей жене Алисе Каролине Брэдли и пятьдесят фунтов Тимоти Ярроу при условии, что он работает на меня на момент моей смерти. Моему племяннику Роберту Брэдли я завещаю всю остальную собственность, а именно: мой дом, землю и бизнес, мебель и прочее имущество в моем доме, после оплаты всех имеющихся неоплаченных долгов все деньги в банке и инвестициях, которые составляют примерно четыре тысячи фунтов, при условии, что он разрешает моей жене до конца своих дней проживать в доме, где она будет получать бесплатное питание. В случае, если мой племянник решит выбрать дом местом своего жительства, умоляю его простить мои злодеяния, совершенные в отношении его, как, я надеюсь, простит их Творец. Подписано на семнадцатый день марта одна тысяча девятьсот четырнадцатого года.
Джон Джеймс Брэдли».
Алиса ласково смотрела на него, но он не ответил улыбкой. Он замотал головой и запротестовал.
— Нет! Нет! Это неправильно. Неправильно.
Она положила руку ему на колено и решительно потрясла:
— Так он пожелал. Сразу, как пришел в себя после простуды, он сказал, что хочет это сделать, и я согласилась. Благодаря этому он умер умиротворенным.
— Но как я могу? Я ничего такого не сделал. Это работа всей его жизни. Тетушка, — он наклонился к ней, — все это принадлежит вам, все. Если бы была жива Кэрри, это было бы ее. Нет. Нет. — И он снова замотал головой.
— Боюсь, вы тут ничего не можете переменить, сэр, — вмешался поверенный. — Собственность и деньги ваши. Можете выбросить их, если захотите, но в настоящий момент положение дел таково, что вы являетесь собственником дома, бизнеса и значительной суммы денег. Как говаривали в старину, дареному коню в зубы не смотрят…
— Вы не понимаете…
— Вы не поверите, как я все это понимаю, и в данный момент я понимаю так, что вы считаете себя недостойным принять завещанную вам собственность и деньги, но могу вас заверить, это пройдет. Вы не первый, я таких случаев повидал на своем веку множество, хотя и не при столь мирных обстоятельствах, когда другие стороны благоприятно воспринимают условия завещания и доброжелательно относятся к тому, кто получил его. — Поверенный взглянул на Алису и продолжил: — Вы, мадам, с самого начала выразили полное согласие с пожеланиями вашего мужа и теперь, когда они стали свершившимся фактом, вы все еще выражаете полное согласие. Правильно?
— О, да-да, я полностью удовлетворена.
— В таком случае мы все удовлетворены или должны быть удовлетворены. — Он поднялся из-за стола, они тоже встали, обменялись с ним рукопожатием, и мистер Перрин, снова обратившись к Роберту, сказал: — В случае, если вам потребуется моя консультация или совет относительно акций или каких-либо иных дел, милости просим, я в вашем распоряжении. У вашей тети имеется копия завещания, здесь в сейфе хранятся документы на право владения собственностью и прилегающей к ней землей. До свидания, желаю вам счастья в вашем новом имении.
Он желает ему счастья в его новом имении, и, бог мой, это же настоящее имение — этот дом, эта мастерская, а в ней достаточно древесины, чтобы полдюжины рабочих трудились года два-три, десять акров земли и четыре тысячи фунтов. Ничего себе! Боже, не сон ли это? Но все равно это несправедливо.
